опытный, – прибавила он.
– Надо, брат, во всём смекалку иметь, – потряхивая вожжами, пробормотал тот.
Из этого ясно видно, почему Калистратыч, приехав в Ирбит, справлялся о постоялом дворе Кузьмы Яковлева.
Остановившись на ночлег, Калистратыч сам отпряг свою лошадку и дал ей корму, попил со своим спутником чайку и послал его на двор Кузьмы Яковлева узнать втихомолку о купце, остановившемся у него на паре серых лошадей. Чуркин с Осипом не заметили, как он вышел из ворот и пошёл, по приказанию своего вожака, за справками.
Подойдя к воротам упомянутого двора, он нашёл около них сидевшего на скамеечке работника, присел к нему и разговорился с ним.
– Небось, теперь постояльцев у вас страсть сколько? – спросил Лука Оергеич.
– Нет, не больно много, были, да поразъехались.
– Да, ярмарка на исходе, управились делами и восвояси. На своих-то лошадках много приезжали?
– Случалось, бывали.
– И теперь, небось, ещё имеются?
– Кажись, никого нет.
– А купец на паре серых разве уехал?
– Он у нас одну ночь только и ночевал, на другой день лошадей продал и сам перебрался на другую квартиру.
– Куда же он пошёл, не знаешь?
– Нет, ушёл с своим кучером пешком.
– Кому же он лошадей-то продал?
– Не знаю, приходил какой-то и увёл их со всей упряжью; хозяин наш говорит, что дёшево очень пошли лошадки, сам их хотел купить, да опоздал.
Лука Сергеич покалякал с работником ещё маленько, поднялся со скамеечки и пошёл к Калистратычу с рапортом.
Нахмурив брови, выслушал тот речь Луки Сергеича, при этом от злости он скрипел зубами, кулаки его судорожно сжимались, лицо искривилось, и страшен был Калистратыч в эти минуты.
Глава 128.
Чуркин с Осипом вернулись в гостиницу, остановились у дверей номера, занимаемого Гаврилой Иванычем, прислушались и определили, что пирушка у него все ещё продолжается и что компания его порядком уже подгуляла. Тихонько отперли они двери своего номера, вошли в комнату, зажгли огонь, скинули с себя верхнее платье и начали приготовляться на сон грядущий. Осип, усевшись на свою кровать, закурил трубочку, а разбойник, взъерошив волосы на голове, начал раздумывать о том, как бы ему управиться с Калистратычем, который, по его мнению, приехал в Ирбит, чтобы с ним рассчитаться за своих работников. Прошло несколько минут; Чуркин поднялся с постели и стал ходить по комнате. Осип глядел на него исподлобья и не решался нарушить размышления своего атамана.
Прошло полчаса времени, а Чуркин продолжал ходить; на лбу его выступили морщины; лицо то бледнело. то покрывалось чуть заметным румянцем; кулаки были сжаты; несколько раз он произносил бессвязные слова и затем опустился на кровать. Осип встал с своего логовища, подошёл к своему атаману и тихо спросил у него:
– О чем, Василий Васильевич, ты беспокоишься?
– Соображаю, как завтра от Калистратыча нам отделаться, – отвечал он.
– Справимся, небось, ему труднее будет нас подкараулить,