до этого селения, они остановились у одного знакомого Луке Сергеичу мужичка, попили чайку и разговорились с хозяином дома о его житье-бытье, а затем спросили у него:
– А что, Тарас Григорьич, не видал ли ты наших знакомых купцов из Верхотурья?
– Каких это?
– На парочке серых они ехали, – добавил Панкрат Калистратыч.
– Нет, не догадался что-то, может, ночью они были.
– Как бы это узнать у ваших дворников?
– Что ж, можно, я, пожалуй, поразузнаю.
– Будь друг, не в службу, а в дружбу, поди, понаведайся, а мы пока с Лукой Сергеичем чайком займёмся.
– Изволь, сейчас, долго ли мне их обежать? – напяливая на себя полушубок, сказал тот и вышел из избы.
– Посмотрим, какие вести принесёт нам Тарас Григорьич, чем порадует; если проехали, то мы их разыщем в Ирбите, тогда уж и натешимся: шкуру за своих ребят с этого купца сдеру, – говорил Панкрат Калистратыч.
– А мне позволь с его кучером разделаться, – высказался Сергеич.
– Сможешь ли только?
– Я-то? Ах, Панкрат Калистратыч! Небось, знаешь, каких молодцов я на тот свет отправлял, а с этой дрянью справлюсь.
– Смотри, осечки не сделай.
– Ни в жизнь, рука пока тверда, охулки на себя не положит.
– Верю, Сергеич, верю и знаю твою ухватку.
Через несколько минут возвратился в избу Тарас Григорьич; Калистратыч спросил у него:
– Ну, что, узнал?
– Были дня два тому назад и уехали, – ответил тот.
– У кого останавливались?
– У Степана Назарова.
– Ты лично с ним виделся?
– Как же! На серых проезжали, купец, говорит он, хороший такой, разговорчивый.
– Нельзя ли этого Степана Назарова сюда попросить?
– Сделай одолжение.
Тарас ушёл.
– Ну, вот, Панкрат Калистратыч, догадки-то мои как сон, в руку дались: видишь ты, здесь они ночевали.
– Да, ты угадал, как говорил, так и есть, – следы хотели скрыть, да не удалось: отыщем голубчиков и натешимся над ними, они ведь нас и не ожидают.
– Где ожидать! небось теперь посмеиваются над упокойниками: «что, мол, взяли! на тот свет угодили».
– Ну, пусть их благодушествуют пока до нашего приезда.
Вошёл Тарас Григорьич и привёл с собою Степана Назарыча; раскланялся он с проезжающими и был приглашён ими за компанию чашечку чайку выпить; не отказался он и уселся на лавку.
– Ты, Степан Назарыч, извини, что побеспокоили тебя, – обратился к нему Калистратыч.
– Ничего, теперь свободно, постояльцев нет, мне всё равно, где-нибудь надо же время проводить, – отвечал дворник.
– Значит, купец-то Верхотурский, наш приятель, у тебя останавливался?
– Да, у меня ночевал, – ответил он, пристально вглядываясь в Калистратыча.
– Что, или не узнаёшь меня? – спросил у него душегубец.
– Лицо твоё, кажись, мне знакомо, не из Волховой сам будешь?
– Угадал.
– Панкрат Калистратыч, кажись?
– Он; чего же ты дрожишь?
– Так,