невесты. Твоя жизнь – это твоя жизнь, делай что угодно.
– Мудрым стал?
– Просто нет настроения учить тебя жизни.
Я и дальше шёл по грязной улице. Иногда слышались крики пьяных, иногда крики детей из окон, а иногда город утопал в тишине. Борги шла рядом и курила, стирая слёзы рукавом. Истеричка.
Глава 4. Время раскрыть глаза
Закончив наш путь, я проводил Борги домой и хотел заскочить к Гретте, но дома её не оказалось.
Тогда я миновал сальные узкие коридоры, худые лестницы, и перепрыгнул несколько поломанных половых досок, чтобы пробраться на крышу, где уже сидела Гретта.
– Привет, дорогая – я подошёл к ней и сзади поцеловал её в щёку. – Твоя мама мне сказала, что ты здесь. Почему ты поднялась сюда одна, без меня?
– Ну, не вечно же тебе меня сторожить, – она улыбнулась, так же глядя вперёд. – Я хотела немножко посидеть в тишине, иначе звуки готовки моей матери свели бы меня с ума. Она то поварёшку уронит, то крышкой по кастрюле ударит, то ещё чем-нибудь загремит.
Гретта сидела в тёплом широком свитере, укутавшись в плед и поджав колени к груди, а рядом с ней стоял фонарик, в котором медленно колыхался слабенький огонёк, служащий для тепла, а не для света. Я присел сзади и облокотил её на меня, обняв руками спереди. Она была худенькой девочкой, которую я любил без памяти. Любил её недлинные рыжие волосы, её короткий носик, её бледные губы и все созвездия веснушек на её щеках.
– Я сегодня работал в первом районе, представляешь? – возобновил диалог я.
– Правда? – она аккуратно опрокинула голову назад, затылком уткнувшись мне в грудь. – Расскажи, каково там.
– Правда. Там невероятно красиво и ярко. Огромное количество каким-то образом святящихся вывесок без огня, всюду дым цветных сигарет, музыка.
– Цветные сигареты? – перебила она меня. – Зачем? – Гретта нащупала и подняла свою пачку с поверхности крыши, достала одну и попросила меня поджечь. – Мне вот абсолютно плевать, какого цвета дым моей сигареты, – она затянулась.
– Это тебе наплевать.
– А им почему нет? Разве это не дурацкая прихоть?
– Возможно, и дурацкая. Но они живут так, что все нормальные прихоти они уже перехотели в возрасте лет так шести или семи. Осталось только извращаться.
Она медленно выпустила едкое облако изо рта.
– А как ты туда попал?
– Долгая история.
Мы просидели какое-то время в тишине, вглядываясь в тёмно-синее одеяло ночного неба, на котором крошками были рассыпаны звёзды.
– Знаешь, но обиднее всего то, что к этим идиотам я обязан обращаться «дит». Дит то, дит сё, – вдруг начал я.
– Дит? Разве это не байки рабочих?
– Нет. Ты никогда не слышала, что с людьми, которые ваше рангом, нужно обращаться «дит»?
– Откуда? – спросила Гретта. – Я из района никогда не выбиралась, а общаюсь, ты сам знаешь, что ни с кем, кроме тебя и матери.
– Ну, ты со мной два года встречаешься.
– Видимо,