деревом от пола до потолка. Кухонный стол тоже был деревянным, темным. И стояли лавки.
Инна, Севочка и Вася, закурили и принялись ждать хозяина. И тогда Севочка сказал виновато:
– Инна, я тебя немножко обманул. Дмитрий Петрович – мой старый друг. Он года три назад развелся со второй женой, разменял квартиру, а сейчас снова хочет жениться. Не фиктивно, а по-настоящему. Надоели, говорит, московские шлюшки, найди мне, говорит, Сева, хорошую девушку из провинции. И когда я тебя увидел, решил, что надо вас познакомить.
– Не бери в голову, Севочка, – сказала Инна, несколько, впрочем, ошарашенная.– Может, оно и к лучшему. Денег за штамп платить не надо. Если он мне, конечно, понравится.
***
Внешне Дмитрий Петрович оказался хоть куда. Лет ему было примерно сорок пять – это Инна как раз любила. Ничего был и рост. А лучше всего – роскошный русый чуб, зачесанный назад волнистым коком, которым Дмитрий Петрович, похоже, гордился и немного пижонил.
Было очевидно, что и Инна произвела на «жениха» благоприятное впечатление. Теснясь в крохотной прихожей, они все вместе просунули головы в захламленную комнату, и Дмитрий Петрович обратил внимание Инны на огромный шкаф темного дерева и старинной работы.
– Этот шкаф, – гордясь, сказал Дмитрий Петрович, – стоит столько же, сколько «Жигули». Антиквариат!
– А «Жигули» у вас уже есть, – скорее подтвердила, чем спросила Инна.
– Нет, «Жигули» мне ни к чему. Я их продал, – отозвался Дмитрий Петрович. – Это роскошь, недостойная русского человека.
И вообще я – аскет.
«Дурак ты, а не аскет», – подумала Инна.
А Дмитрий Петрович в доказательство своего аскетизма, между тем, провел их всех на балкон, который почему-то находился на кухне. Там у него была растянута туристическая палатка со всем необходимым для ночной жизни: раскладушка, спальный мешок, фонарик и даже электричество.
– Вот тут я ночую с апреля по сентябрь, – скромно сказал Дмитрий Петрович, – и потому – здоров и бодр.
Да-а, перед Инной был уверенный в себе мужчина со сложившимся и раз навсегда утвержденным взглядом на вещи. Имеющий к тому же два развода. Инне было о чем задуматься. А, впрочем, это были еще цветочки.
Стали накрывать на стол. Мальчики для душевного расположения прихватили с собой бутылку водки и сухенькое для Инны. В тот вечер Инна не отказалась бы и от водки, но нужно было производить впечатление скромной и славной девушки из провинции.
У Дмитрия Петровича нашлись колбаса и сыр, и Инна взялась их нарезать – как-никак женщина в доме. Однако, увидев, как она режет, Дмитрий Петрович перепугался:
– Девочка моя, кто же так режет!!! – Волновался он. – Надо же по-русски, большими ломтями. Вот так! – И он показал, как это делается по-русски.
Потом Дмитрий Петрович достал большую бутыль, сообщил, что мы – русские – пьем водку только из четверти