Убей мужа! «Греховными пороки бывают не токмо в деяниях, но и в помыслах». Библия. Ирина Владимировна Севрюгина

где билетов тогда достать было практически невозможно. Но и в Гродно их не оказалось.

      Я поехала в Вильнюс к родственникам Татьяниного мужа, рассчитывая выехать-таки за границу оттуда, таскаясь, как вьючное животное, с тяжёлыми сумками с вокзала на вокзал. Но я и оттуда не выбралась, как будто меня кто держал. Вернулась в Москву и вскоре всё же с тем самым тренером, мужниным приятелем, и его женой-доброжелательницей, поведавшей мне однажды о любовных похождениях наших благоверных, я уехала в Польшу. Мы поехали в Лодзь – второй город в Польше по величине, западнее Варшавы, и там меня поджидали события детективного жанра, только что без убийства.

      По прибытии мы все трое поселились на одной квартире. Днём мы торговали на одном из стихийных рынков для русских. Мы раскладывали свой товар на прилавок под открытым небом, вклинившись в ряды наших соотечественников из всех республик СССР, в лучшем виде выставляли его на обозрение покупателям и наперебой предлагали каждый своё. Слева от меня торговала молодая цыганка из Казахстана. У неё товар был допотопный: советские сандалии, как у детей из пионерского лагеря в фильме «Добро пожаловать, посторонним вход воспрещён», доисторические скатерти с бахромой, одежда цвета детской неожиданности и старомодного покроя, выпускавшаяся нашей легкой промышленностью черт знает в какие лохматые года, и купить которую она могла только где-нибудь в горных аулах и кишлаках. Но самое удивительное, что именно у неё, у этой цыганки, шла бойкая торговля. Особенно лихо она «впаривала» полячкам цыганские цветастые шали – национальный колорит, а по сути, русские платки в крупную розу, перекочевавшие в табор вслед за русским романсом. Как эта девушка их продавала! Это надо было видеть: