Убей мужа! «Греховными пороки бывают не токмо в деяниях, но и в помыслах». Библия
кого-то, отдал лишний билет мне за минуту до звонка. Я сидела на балконе почти над самой сценой и то плакала, то смеялась. Я наслаждалась мистическим сюжетом, ещё не подозревая, что совсем скоро я столкнусь с мистикой и в своей реальной жизни.
Глава 4
Поездка в Польшу
Когда сыну было полгода, мы по обмену съехались жить вместе с бабушкой Марусей, похоронившей незадолго до этого дедушку Васю, моего любимого, хоть и неродного деда: душа-человек был. Из нашей комнаты и бабушкиной квартиры, в которой она осталась совсем одна оплакивать деда, ежедневно умоляя меня по телефону поскорей её оттуда забрать хоть куда-нибудь, впопыхах вышла «двушка» на Пресне на пятом последнем этаже. Это было существенным минусом, так как я, как ишак, таскала на себе ребёнка в советской коляске, тяжелой невподъём, целый год, пока он из неё не вырос. Зато недалеко от дома в минуте ходьбы раскинут замечательный сквер.
В этом длиннющем сквере с двумя прудами гуляли родители с детьми со всех близлежащих домов. «Бэби-бум» конца восьмидесятых был весьма многочисленным, и сквер пестрел разноцветными детскими одёжками, а на лавочках плотно восседали мамы, папы, бабушки и дедушки. Лавочки время от времени исчезали, видимо, разбираемые по ночам кем-то на дрова, и тогда родители толпились группами в зоне видимости песочниц, где дружно ковырялись, отыскивая в песке бычки и пробки от бутылок и проворно суя их в рот, их отпрыски. Я не успевала подскакивать к сыну всякий раз, когда он пытался эту гадость съесть, потому как проделывал он это виртуозно, как жонглёр.
Несси крутилась между деток и в воспитательных целях прихватывала их за руки, за ноги, когда они начинали разбредаться кто куда; пастушка-колли свое дело знала туго. А ещё она вихрем носилась за воронами от пруда к пруду. Ворона подлетала к Несськиной морде, норовя клюнуть прямо в глаз. Задиралась. А Несси с лаем подпрыгивала, чтобы схватить её за хвост, но не успевала. Ворона взмывала в небо, помахивая крыльями, дескать, не расслабляйся, я ещё вернусь.
Зимой мы кучковались под единственным фонарём. Горка, по которой все детки скатывались на санках и пластмассовых дощечках, была самодельной. Как-то раз, когда было уже темно, но и в темноте народ не расходился допоздна, к моему сыну подбежал огромный черный пес-ньюфаундленд. Я окаменела от испуга, когда сын схватил его за кожаный нос, как свою собаку, по привычке. Ну, думаю, всё, сейчас этот зверь, выше ребёнка ростом (даже страшно произнести вслух, что мне рисовала моя богатая фантазия) … А пес лизнул сына в носик и побежал дальше за хозяином. С меня сто потов сошло.
Вообще, страхи за ребенка – это, пожалуй, самое суровое испытание для родителей, проверка на выдержку, так сказать. Сколько раз я холодела от испуга за него, не счесть. То он, годовалый, опрокинул как-то раз чашку с кипятком себе на грудь в какую-то долю секунды, пока я отвернулась к раковине. Он ошпарился так, что слезла кожица на месте ожога, и я бегом помчалась в Ожоговый