просили у нее автограф и спрашивали, как попасть на ее шоу.
Алекс не оставляли без внимания даже в примерочной магазина, где мы покупали белье. Мы уже привыкли, что у нее везде просят автографы. Ее не грели эти незатейливые знаки внимания, она не была тщеславна. Моей подруге хотелось от жизни гораздо большего.
– Когда я встретила Сесила, я думала, начнется другая жизнь… Мы поженились, и я, Сесил и его сестра Иветт поехали в свадебное путешествие во Францию. Мы ели в мишленовских ресторанах, жили в пятизвездочных отелях. Я надеялась, что со мной больше никогда не случится ничего плохого. Мечтала, как мы будем счастливы.
По выходным мы отправлялись на рынок за свежими продуктами. Торговцы воодушевленно звали: «Пасматры, нэдорога!» Но было недешево. Изо рта шел пар. Пахло шаурмой, соленьями и специями. Мы кружили в пританцовывающем потоке.
Юноша с огромными губами схватил Алекс за руку и принялся раскладывать перед ней ковры, бормоча, как заклинание:
– Пасматры… Ручная работа, натуральная шерсть, лучшее качество…
Он метал к ее ногам ковры, точно крупье в казино карты. У него из ладоней как в калейдоскопе вырастали все новые и новые узоры, бездонная прорва ковров. От разнообразия расцветок кружилась голова.
– Стоп! – кричали мы. – Ничего не хотим покупать!
– Харашо, назови мне тваю цену?
Здесь, на рынке, она становилась веселой и свойской. С аппетитом ела хаш и самсу.
В блаженном оцепенении мы таращились по сторонам, наслаждаясь эстрадными хитами из ларьков, броуновским движением людей на площади. Из палок и цветного полиэтилена там были сооружены закутки с кроссовками, кожаными сумками, яркими куртками, светильниками, бижутерией. Все подсвечивалось лампочками или свечами в стеклянных емкостях. И отовсюду, из каждого закутка, была видна возвышающаяся над торговой суетой величественная статуя Ленина. Вот смуглый мальчик раздает рекламные листовки солярия. Вот узбек торгует семечками. Вокруг витрины с колготками вьется стайка монголоидных лолит. Прошли в куртках нараспашку, демонстрируя торсы под обтягивающими футболками, два кавказца. Им состроила глазки женщина, торгующая сладостями. На ее лице вытатуированы брови и губы. Старик, волосы до плеч, на ногах валенки, играет на аккордеоне. Бабка в кожаных штанах, с косичками а-ля Пеппи Длинныйчулок, продает бутерброды из коробки, висящей на ремне точно шарманка.
Тело приятно ломит от ходьбы. Покупаем курагу к чаю. Из груды коробок и пакетов выскакивает низкорослый продавец, стуча в барабан.
– Вы пачем курагу брали? Он вас обманул, обвесил, я видэл. Вот у нас, если обвешивают, сразу на месте руку отрубают! Никаких судей, люди сами решают! Поэтому у нас все честные…
Мы ускорили шаг.
Торговцы потихоньку сворачивают лавочки, снимают с витрин кроссовки, грузят в тележки. Полупрозрачные узорчатые платки развеваются как нелепые фантазии. Торговцы ловят их.
Карликовый барабанщик продолжает идти за нами.
– Купи