В развитом обществе есть прайвиси, личная территория, куда не тычут пальцем.
– Извини, но если территория личная, то зачем выходить из шкафа?
– Я не знаю, как тебе объяснить.
– Я понимаю, просто шучу. Скучаю по тебе. Но мы ведь не будем выходить из шкафа? В шкафу так уютно, темно, старые шляпы…
Я благословляла свое тело за то, что оно помогло мне вырваться на свободу, избавиться от тонны всевозможных переживаний, беспокойств, чувства вины, чувства ответственности. Теперь ничто, даже увольнение, не помешает мне наслаждаться каждым мгновением. На очередном производственном совещании словно сквозь пелену до меня долетели слова о том, что я проявила трудовой энтузиазм. Скажите пожалуйста! Спасибо, что заметили. Теперь, когда всех уволили, обнаружилось, что работать-то, собственно, некому. И мне предложили место в Департаменте производства. И даже немного повысили оклад. Меня поздравляли. А я никак не могла собраться с мыслями, чтобы все обдумать. Я буду работать за троих, но зато смогу снять квартиру для нас с Машкой.
Мы тонули в работе, рабочего дня не хватало, но теперь все это было весело.
Когда мы уставали в нашей серой башне, я отправляла эсэмэску: «I’m in the closet», и мы по-шпионски прятались в кабинке с буквой «Ж» этажом ниже.
Я любила этот пыльный этаж. Там были свалены ряды кресел, демонтированные из актового зала. Мы валялись в полумраке на выцветшей шерсти цвета запекшейся крови и становились невидимками.
Алекс считала, что для отвода глаз нам нужна легенда. Она кокетничала с продюсером, и вскоре многие стали думать, что она его любовница. Несмотря на налет англосаксонской независимости, она очень гордилась этой трепетно созданной иллюзией. Я ничего не имела против, потому что, с точки зрения нашего коллектива, быть пассией продюсера гораздо лучше, чем отклоняться от так называемой сексуальной нормы.
Услышав, что я ищу квартиру, Алекс выкатила на меня свои глаза-телескопы.
– Ты крейзи??? Вы должны переехать ко мне!
Ни один мужчина не предлагал мне ничего подобного. Курьезно, что это предложила женщина.
– Я снимаю у дальней родственницы мамы, очень дешево! Но этот апартамент слишком большой для меня!
Я не знала, как воспримет переезд Машка. Алекс стала уверять меня, что дети ее обожают, думают, что она эльф. Я решила познакомить Машку с Алекс, посмотреть, смогут ли они подружиться.
Машка любила парк на склоне у реки, где каждую зиму мы катались на санках. Оттуда оставалось перейти мост – и вот мы уже на набережной, недалеко от дома Алекс.
С погодой повезло, снег отлично скатывался в снежки и залетал за шиворот. Мы носились среди кружевных кустов и вязаных черно-белой нитью деревьев визжа, как ненормальные. Я волновалась, что дочь будет ревновать меня к подруге, с которой я провожу так много времени, но Машка мгновенно очаровалась Алекс, будто та действительно была феей. Их дружба мгновенно вспыхнула на почве любви к сладкой вате, которую они купили и съели, проигнорировав мои подшучивания о стоматологе. Алекс в первые же полчаса уговорила дочь начать исправлять прикус, чего я безрезультатно добивалась два года.
Жирные