стул, она садится, вытягивает ноги, барабанит острыми ногтями по черному лайкровому бедру.
– Почему я должна искать тебя? – спрашивает она.
– Простите, Мадам.
– Когда я прихожу сюда, я хочу, чтобы первым, кого я вижу, был ты. Это ясно?
Он знает, что она раздражена по другому поводу, это лишь прелюдия к настоящему разносу. И он знает, что в этот раз облажался по-крупному.
– Да, Мадам. Я виноват. Простите.
– Почему я сижу за пустым столом?
– Простите. Я принесу кофе.
Она качает головой, и завитые пряди у лица тоже печально покачиваются.
– Ты совсем перестал ловить мышей, мальчик. И если ты скажешь «простите» еще раз, я очень сильно рассержусь.
– Да, Мадам.
Луц убегает за кофе, лавируя между официантами с подносами. Он с удовольствием сбежал бы через запасной выход и взял билет на самолет до другого полушария. Но вместо этого рисует на молочной шапке капуччино огонек и спешит к столику.
– Плохо, очень плохо, – говорит Мадам, прикладывая чашку к губам. На белоснежном фарфоре остается кровавый отпечаток, а на кровавых губах – белоснежная пена. Мадам слизывает ее кончиком языка. – Надеюсь, ты уже в курсе, что произошло, или я должна тебя просветить?
– Я в курсе, Мадам.
– Я хочу напомнить тебе, ангел мой, что в нашем деле не бывает мелочей. Важно всё, абсолютно всё. Я жду от тебя тонкой работы, ювелирной, если можно так сказать. Твой выбор был… необычным, тебе удалось меня удивить и убедить, и вдруг такое разочарование. Я очень тобой недовольна. И не только я.
– Я могу всё исправить, – говорит Луц. Щеки горят так, словно его лицо окунули в живое пламя на груди Мадам; он боится поднять глаза и посмотреть на сидящую перед ним женщину, однако продолжает: – У меня есть идеи.
Мадам откидывается на спинку стула, складывает ладони треугольником и смотрит на Луца. Он не понимает, чего в ее позе больше: интереса или саркастичного недоверия – но всё же продолжает. С каждым его словом лицо Мадам светлеет, она кивает и выставляет указательный палец c огромным серебряным перстнем, словно говоря: «Это интересно, ангел мой, очень интересно». Когда Луц замолкает, она долго смотрит на него, склонив голову, увенчанную короной высоко поднятых черных волос. Словно королева. Наконец она произносит:
– Хорошо. Как там говорится? Каждый заслуживает еще одного шанса.
Мадам подает Луцу знак, и он в одно мгновенье оказывается за ее спиной, отодвигает стул. Они идут к выходу, притягивая взгляды. В дверях Мадам целует его в щеку.
– Я рассчитываю на тебя, ангел мой. Не упусти свой шанс.
Луц возвращается за стойку. Второй бариста говорит:
– У тебя помада на щеке.
Он стирает кровавый отпечаток.
– Спасибо.
– Твоя мама?
Луц не отвечает, отводит глаза. Напарник смеется и хлопает его по плечу.
– Значит, не мама?
***
Первый