стала гуще, грознее, поэтому Ортега поспешил продолжить, надеясь, что его заикающуюся импровизацию спишут на нервы. – Я прослушивал запись на флешке и знаю, насколько опасные там вещи. Именно из-за них убили моего сослуживца. Именно поэтому я никому ни о чем не рассказывал.
– Где флешка? – перебила Майя, а в глазах ее дернулись уже знакомые Ортеге зеленые черти. – Где флешка, зараза?
– Уничтожена, – задержал дыхание Ричард. – Мой кабинет проверял отдел собственного контроля, я еле успел спустить ее в унитаз.
Майя не пошевелилась, не изменила позы. Все также держала в руке пустую флешку, в другой зажимала рукоять автомата. Ортега, стараясь не моргать, не отводил взгляда, глядел девушке прямо в ярко-зеленые глаза, отмечая красные прожилки на белках и мелкие темные точечки на роговицах. Пыль на длинных спутанных ресницах. Пытался понять, поверила ли они ему, и если еще нет, то к чему склоняется?
Напрасно. Как Ортега ни старался, как ни вглядывался, он ничего не мог прочитать в зеленом взгляде, кроме напряженно крутящихся шестеренок, определяющих его судьбу. Текли секунды, минуты.
На секунду Ортеге показалось, что он вглядывается в глаза вовсе не этой странной молодки, что их обладатель ему на самом деле давно знаком. Но он быстро прогнал наваждение. Он был неправ. Отчасти.
Взгляд этот он и правда прекрасно знал. Взгляд человека, давно переступившего черту. Взгляд того, кто долго скрывался, но уже давно этим не тяготился. Взгляд человека, которого многие человеком бы уже не признали.
Ричарда что-то кольнуло в душе. Несмотря на страшное и тягостное положение, он вдруг забыл на мгновение обо всем на свете и дико захотел, чтобы во взгляде девушки что-то переменилось. Чтобы что-то, хоть что-то отличило бы ее от всего того, худшего, что многие годы выплевывала на него действительность.
Тщетно.
Ему казалось, что эти размышления и странная тоска заняли его не более чем на пару секунд. Но, возможно, прошло все же больше времени. Потому что он вдруг четко увидел во взгляде Майи ответ на мучавший его вопрос.
– Что-то не так, – произнес оператор, не спуская глаз с монитора.
Олаф Семеш не ответил. Он давно уже чувствовал, что что-то не так. Что что-то настолько глубоко не так, что уже, быть может, поздно это исправлять. Но следовало убедиться, нужно было проявить терпение. Это отличало профессионала от профана.
Олаф Семеш был профессионалом. Однако ждать больше не мог.
– Он вошел в подъезд семь минут назад, – напомнил на всякий случай оператор.
– Верно.
Семеш еще раз окинул взглядом изображения, передающие кадры с установленных в квартире Ортеги видеокамер. Ни на одном из них не было ни следа движения.
Ричард Ортега вошел в свой подъезд и растворился в нем.
– Труби «шухер», – скомандовал Семеш. – Пусть «Факел» начинает проверять подъезд. Группам оцепления – фас, пусть никого не выпускают и не впускают. И подгоняйте