До тех пор, пока Ричард не доберется до своей квартиры, руководители операции не смогут получать оперативную информацию.
Тут-то его и прихватили.
Лейтенант так и не понял, что именно его насторожило, но он вдруг замер на лестнице, не преодолевая пары оставшихся до клетки ступенек. Весьма возможно, он что-то услышал, потому что рассмотреть какое бы то ни было движение при тусклом лимитированном освещении было нелегко.
А потом краем глаза он отметил тень, скользнувшую на пролете ниже.
– Стой и не дергайся.
Дергаться он и не думал. Судя по отчетливо щелкнувшему в тишине звуку, его держали на прицеле. А по напряженному сопению откуда-то сбоку можно было предположить, что держали его в несколько стволов.
Из-за угла, до которого он чуть-чуть не добрался, вывалился неясный силуэт. Похоже, на человеке был разгрузочный жилет. Быстро обыскав лейтенанта, силуэт освободил его от пистолета, мобильного телефона, ручки, записной книжки, сигарет, зажигалки… всего.
Под конец Ричарда вытряхнули из ботинок и начали толкать куда-то вверх по лестнице. Скоро загнали в неизвестную квартиру, бросили на старый скрипящий при каждом движении диван, захлопнули дверь.
Сукины дети. Разумеется, Ортегу встретили не в его квартире. Не в квартире, предусмотрительно забитой прослушивающей аппаратурой. Не в квартире, находящейся под видеонаблюдением. Не в квартире, комнаты которой через окна с заранее заготовленных лежок простреливали снайперы.
Не в квартире, где он был в безопасности.
Конечно, скоро руководство операцией поймет, что Ортега слишком долго поднимается к себе, но сколько пройдет времени, пока его найдут? И будет ли он к тому моменту еще достаточно живым и здоровым, чтобы беспокоиться на этот счет?..
«Вздор, – Ортега, подслеповато щурясь на исходящий от горящих свечей неверный свет, встряхнул головой. – Вздор». Что нужно сделать, так это угомониться и тянуть время. Время – это все, что ему сейчас было нужно.
– Принес флеш-карту?
Голос принадлежал Майе, это он зафиксировал моментально. Тот же, в общем-то, приятный, даже мелодичный, но заставляемый звучать жестко, холодно и пронзительно голосок.
Он обрел, наконец, способность видеть. Лейтенант находился в обычного вида однокомнатной квартире с выходящим во двор окном. Кроме дивана в комнате стоял табурет с телевизором, пол и стены устилали пыльные узорчатые ковры. Прямо-таки бери фотоаппарат – и позорься.
Майя стояла прямо перед ним. Волосы ее, как и вчера, были собраны в хвост, мягкие кожаные брючки заправлены в ботинки с высокой шнуровкой. Камуфляжная бесформенная куртка прижималась к телу разгрузочным жилетом. В руках у нее, как и у ее дружков, был автомат.
Дружков было двое. Один, чуть придерживая тяжелые воняющие жиром и пылью занавески, присматривал за улицей. Это был чертовски солидный мужчина лет сорока, довоенные