конверта нет. Сходи купи.
– Сама сходи! – ни на секунду не желала я отрываться от стены. И, странное дело, она ушла!
Я рассматривала свою юбку, сандалии, размышляя, отчего же чувствую себя так плохо. Большинство шумных компаний вышли на улицу, но свободное сидение обнаружилось только одно, да и то рядом с каким-то парнем и огромным количеством багажа.
– Здесь не занято? – представила, как подойду к нему.
– А что не видно? – враждебно взглянул бы он исподлобья.
– Видно, – и пришлось бы, как побитой собаке, возвращаться назад. Нет уж, лучше тут постою! Но свободное место то и дело притягивало мой взгляд. Парень около него в томительном ожидании то наклонялся вперед, то откидывался назад, взирал в потолок, в пол, еще шнурки завязывал у кроссовок. Еще подумает, что я на него смотрю! И я попыталась принять такую позу, чтобы голова в ту сторону сама не поворачивалась. Выставила ноги вперед и уперлась плечами в стенку.
***
Мама часто упрекала, что я ничего не замечаю с Пашей, и на опытах по химии я специально села за ним. Интересовалась реакцией. Сначала он глянул в мою сторону немного встревоженно, потом положил локоть на парту, (вернее, только на Дашкину половину) и, повернувшись к Артему, начал громко разговаривать. На меня не смотрел.
Дашка требовала, чтобы Паша немедленно убрал руку, и даже злобно пыталась ее спихнуть. Но тот упорно держал локоть и особо тщательно придирался к Артему. Меня, само собой, не замечая.
– Слушай, – обратилась к нему. – Заткнись, а?
«Заткнись» получилось как-то весело. Я посмотрела Паше в глаза.
И ничего такого в нем нет. Я отметила только, что глаза голубовато-серые, хотя ранее почему-то их цвет не замечала. С чего его считают красивым?
Паша пискляво передразнил:
– Что, голос прорезался?
Я вскинула брови. Что значит «прорезался? У меня что, голоса не было? На уроках как-то отвечала! И посмотрела на Пашу долгим, уничтожающим взглядом.
– Это ты мне?
– Нет, это я стенке! – бросил Паша небрежно, выдерживая взгляд.
Не было! Ни любви, ни страха, ни раздвоенности в Паше не было, только вызов.
Можно даже подумать, что равнодушен. Я сделала вывод, что прямое противостояние – не способ докапываться до чувств, так что надо выходить из разборки. Но что отвечают на «это я стенке»?
Я пожалела, что не знаю полного набора этих выражений, да и вообще мало их знаю. Но вроде прямых оскорблений не было. С одной стороны, сравнил со стенкой. И что? Совершенно не обидно. С другой – согласился, что слова адресованы не мне. Инцидент исчерпан!
– А-а-а, – протянула я спокойно и отвернулась, не чувствуя никакого дискомфорта.
Паша еще какое-то время подержал локоть на Дашкиной половине, но можно уже не беспокоиться, разговор окончен. На перемене он долго носился перед девчонками, но я не удивлялась, почему ему приспичило бегать именно здесь.
***
Своими ногами я перегораживала проход. Это неправильно