ты, наконец-то, теперь счастлив?»
Не отвечая, я судорожно глотаю пустоту и, следя за двигающимся карандашиком, жду, когда Артем закончит писать следующее:
«Надо поговорить. Не сегодня. Я зайду завтра утром».
Врубив плеер, слышу сигнал сообщения еще раз.
«Не бойся меня». – Пишет Артем, но я прямо слышу, как он говорит мне это, шепчет на ухо, и даже знаю, каким голосом. Я чувствую себя таким несчастным, как брошенный и скромный пес, стесняющийся залаять слишком громко, которого хозяева ночью забыли впустить в дом и ему приходится спать на лестнице, где через него пробегают сквозняки и молча перепрыгивают какие-то люди.
Как хоть кому-нибудь объяснить, что каждое решение в жизни неверное? Вот я. А вот стены вокруг меня. Отойду от одной – врежусь в другую. И так всю жизнь, пока тело не превратится в один сплошной синяк. Везде одни и те же люди, но все равно совершенно другие. Непримиримое противоречие. Жизнь – самое неверное решение. И смерть неверное. И дружить неверно. И не дружить неверно, скучно. Скучно и неверно изрисовывать машину лучшего друга. Даже если он женился на твоей маме. Все неверно. И весь мир всегда был таким неверным, за исключением промежутка времени на первом курсе колледжа, когда двух рук было недостаточно.
Как? Как мы выносим такой чертов скучный и неверный мир? Даже если бы я сейчас сел на космический корабль и смог бы облететь планету вокруг, вдоль и поперек – как только можно и невозможно, я бы нигде не нашел себе хорошего места. Весь мир мне показался бы одинаково неверным. Со всех сторон.
Глава 6
Песня, напоминающая о лучшем событии в жизни: «The Kill», 30 Seconds To Mars.
Я переслушивал это, когда познакомился с человеком, перевернувшим всю мою жизнь, сделав ее космически яркой.
Действие чар Петра имеет определенный срок годности – пять минут или час, поскольку днем в воскресенье Артем плановым порядком выходит из себя. Выпрыгивает из кожи. Скрытый голос выражается чисто по-русски. Секунда – и вот я уже вижу его кости, дрожащие от бешенства, готовые наброситься на мои и задушить во мне всех собачьих чертей. Под шкурой у меня все дребезжит и разлетается на щепки, зрение от волнения пляшет так, что мать вашу за ногу, но наружно я спокойненько утюжу свою новую синюю форму с фирменным лейблом медицинского центра.
– Когда ты успел окончательно слететь с катушек, дубина? – спрашивает Артем, разочарованно скрючившись на моей кровати, и до этого такой согнутой его гордую спину я прежде никогда не видел. Да и теперь не вижу – спокойно стою перед гладильной доской.
– Я слетел с катушек, пригласив тебя на концерт Linkin Park. – Если не смотреть Артему в глаза и не торопиться произносить следующее слова, пока даже предыдущее не сказал, то может получиться вполне сносный текст. Может даже показаться, что я не взволнован. И голос у меня не дрожит. И я не вспоминаю, какого нам тогда было на концерте. Это единственный концерт,