Артем громко выдыхает ртом, и я понимаю, что мой друг, оказывается, все еще может дышать. А мне приходится с трудом: ребра горят так, словно мой стыд их сперва бензином смочил. – Господи, что мне делать? Бабки, тачка – черт с ними, мне жаль тебя. Я понимаю то, что у тебя случилось с девушкой и… с кем там еще, но со мной-то у тебя ничего не случилось! Я не пишу на твоем «паджерике», что ты гей!
– Я би.
– Не важно! Мои приколы в прошлом были, может, и неприятными, но, по крайней мере, безвредными.
– Ты так считаешь? – невесело усмехаюсь я, впервые за день бросив на него взгляд и наконец-то могу увидеть, как выглядит Артем, как широко открыты синие глаза, в какую футболку и джинсы он сегодня одет (раньше он никогда так не одевался и выглядел старше). И наконец-то не чувствую дрожь в костях и бурление в крови от стыда и страха. Я наконец-то зарабатываю первое очко в свою пользу.
– Ну да, судя по тому, на какой скорости у тебя поехала крыша, думаю, я увлекся. Но не смей больше ставить нам подножки. Моя машина, наша свадьба… Мы с Таней хотим быть вместе!
– Я тоже хотел! – воплю я, роняя на доску утюг. – Быть с тем, кого любил всей душой. – К сожалею, продолжить об этом получается с огромным переломом в сердце, и все отражается в моем голосе. – Но мама бы не поняла. Вот и я ее не хочу понимать. Не тебе мне мозги компостировать – тому, кто решает за друзей, с кем спать, хотя сам всегда делал то, что хотел. А потом женился на маме своего друга и дал ему команду быть счастливым. Ты не находишь, что вы у меня не спросили, хочу ли я идти на свадьбу? Мое мнение не имело значения. Я был обязан идти туда, да еще и улыбаться. Только из-за того, что я сын невесты! Боже, что сказали бы люди, если б я не пришел! Нам очень важно общественное мнение. Так вот радуйтесь: о вашей свадьбе никто не забудет.
– Я тебя за это еще поблагодарю.
– Звучит как угроза. Только почему-то совсем не страшно.
– Славка, я знаю, какого тебе. – Думаю, здесь наконец-то на Артема запоздало подействовали чары Петра. – Прошу, старайся контролировать себя – когда-нибудь ты обязательно выздоровеешь и, вспоминая все выходки, будешь дико жалеть. Я своего папу мучил много лет, кому от этого полегчало? Откуда ты знаешь, нормально бы мама восприняла Толю или нет? Даже не попытался признаться ей! Мать считает своего сына лучшим, даже если он наркоман. Ты о моей мамаше не вспоминай. Моя мамаша – это весьма странный экземпляр. Но у тебя-то классная мать. Вы пережили одиночество и нищету, держались друг за дружку, чтобы не пропасть. Вы должны всю жизнь после этого оставаться друзьями.
– Я сейчас расплачусь. – Утрата совести настолько со мной не вяжется, что Артем на мгновение теряет дар своей великолепной речи, притворив в изумлении ворота чувственных губ. Я бы эти ворота еще раз поцеловал!
– Выключи режим сволочи. – Говорит он.
– Я пока ничего плохого не сделал. – Правду глаголю.
– Собираешься?
Жму