в его рту поблескивал золотой зуб («Раскрашенная сталь», пояснил доцент, «уже третий вставляем – крадут, негодяи!»), а из кармана торчал козырек клетчатой кепки.
– А где четвертый? – вдруг спросил Можейка.
– Снова-здорово? Какой еще четвертый? – удивился Ползучий.
– Предание гласит, – нараспев заговорил кок-историк, – что было ранее не три капитана, но четыре. Имен их не ведали, а был один Безотцовщиной, да Женщина-Мужчина, а еще с ними Блатняк ходил в рубахе красной да серьгой в ухе, четвертым же назывался Умник с глазами премудрыми, за стеклами спрятанными. А тут только трех вижу! – резко закончил Можейка, сузил глаза и хищно спросил. – Пошто?
– Я обещаю, – торопливо заговорил доцент. – Я разберусь. Я приберусь. Я…
– Достаточно, – отрезал кок. – Вы мне плюнули в душу. Негодяи!
И он с оскорбленным видом пошел вперед по широкой аллее, которая вела к базе. На Ползучего было жалко смотреть – вся его многолетняя работа шла псу под хвост.
– А может, это и не капитаны были, – вдруг сказал Можейка, когда уже начавший всхлипывать Ползучий принялся отпирать дверь. – Всего ведь не упомнишь.
Доцент, буквально стерев Можейку взглядом с лица Ых-Кука-150, отвернулся и пнул дверь ногой.
– Милости прошу к моему, если можно так выразиться, шалашу, – сказал неприветливо он.
И я тут же треснулся лбом об косяк.
– Ишь ты, – пробормотал я, потирая шишку и кляня доцента, вовремя не включившего свет.
Войдя в крохотную комнату, мы увидели заваленное различными бумагами пространство, в котором комфортно могла разместиться разве что черепашка, да и то средних размеров.
– Рассаживайтесь кому где удобно, – любезно предложил доцент. – Места всем хватит.
Кока долго уговаривать не пришлось. Он уселся по-турецки прямо на пол. Полозков и Голубой втиснулись в одно кресло, Аллиса одним обезьяньим прыжком взгромоздилась на шкаф, мне же ничего не оставалось, как разместиться на столе между двумя кипами бумаг и копией памятника капитанам из папье-маше. Доцент забился в самый темный угол и принялся чем-то неаппетитно чавкать.
– У меня как раз перерыв на обед, – сообщил он между чавками, – так что не стесняйтесь, спрашивайте обо всем, о чем хотите.
– Кто вам сказал, что разговаривать с набитым ртом прилично? – спросила дщерь.
– Можно ли почитать дневники Первого капитана? – спросил я.
– Сколько световых часов налетал каждый из них? – спросил Полозков.
– Они вели кулинарные записи? – спросил Можейка.
– Где здесь туалет? – спросил Голубой.
Доцент поперхнулся. Наши одновременно заданные вопросы повергли его в легкую панику.
– Туалет там, – решил начать с более важного Дорофей, и его тощая ручка с сосисочными пальцами возделась над столом. – Налево по коридору. Кулинарных записей они не вели, ели по старинке, из тюбиков. Световых часов капитаны