смерть, Только представь, чего бы достиг мир, узрев, в что сила народа кроется в единстве! Не было бы войны, страданий и мук. Есть ли разница, какой мы расы, цвета кожи и где то место, названное Родиной, завоевавшее частичку в нашем сердце, когда все мы одинаково устроены и наделены качествами, которые в совокупности подарили бы нам совершенство человеческого тела и разума, приближающее нас в бессмертию? Мы обязаны сплотится и процветать в мире, отдавая себя на пьедестал науки!
– Бессмысленно надеяться на вечную жизнь, Лео… – возразила я. – Миром правит нечто иное, чем разум, и это иное, даруя нам одно качество – забирает другое, делая нас в десятки раз слабее в этой схватке. Природа бесконечно напоминает, что святая обязанность людей – знать цену своей жизни, поскольку без подобной обязанности, те распоряжаются ей слишком легкомысленно; они перестанут ценить окружающее благолепие, не будут замечать красоту неба и запахов весенних цветов, и, наконец, неминуемо устанут от богатств земного мира. Всё померкнет и станет до боли примитивным. Жизнь длиною в вечность – весьма скучная перспектива, и я не вижу в этом необходимости. К чему нужны столетия, когда порой достаточно одного дня, чтобы понять, как прекрасна жизнь!?
– Не могу поверить, что ты так жестока в суждениях. Мир настолько велик, что им нельзя успеть насладиться! – Лео сделал паузу и возвел долгий томный взгляд на меня: в нем лучилась ласка. – Но, разумеется, мир теряет яркость красок, когда рядом нет того, кто заставляет твоё тело дрожать, а мысли путаться в собственном разуме; когда одно прикосновение заставляет терять рассудок, и ничто уже не вернёт ему здравость.
Я не сводила глаз с его воодушевленного лица. И Лео, отведя взгляд, снова воззрел на меня.
– Пора бы уже поверить этому, – сказал он.
– В рассуждения о мире?
– Нет, в то, что мое лицо – не уродливая заплатка из шрамов. Я вижу, как ты смотришь.
– Ерунда! – я залилась пунцовой краской от ушей до носа. – Я и не думала о твоём лице.
– Молли Клифтон распускает всякие слухи обо мне. Отец говорит, она истребляет новое поколение своей тщедушностью, а внутри она пуста, как фарфоровая кукла.
– Так ты с ней знаком?
– В некотором роде, – он заговорил более низким голосом. – Люди Ситтингборна не приняли нас с отцом, поскольку всё, чем те дышат в низости своей природы – это сплетнями и извращением чужой жизни, благодаря которым возрождаются звездами дискуссий. Они считают, что мой отец колдун только потому, что он купил мне вездеход и ходит в чёрном. Люди ищут мрак вокруг, тогда как сам мрак находится внутри них.
– Но Каллен Ферару действительно внушает страх, – парировала я.
– Да, он строг и придирчив, но он мой отец, и он навсегда им останется.
Некоторое время мы шагали молча, глядя перед собой, и как беззаботные дети подставляли довольные лица солнцу, упиваясь южным ветром, перебирающим пряди моих волос и золотых волос Лео. Я слегка вздрогнула от неожиданности, когда Лео вдруг взял меня