Царевич покрутил пальцем у виска. – Ева, у тебя совсем крыша поехала?
– Ты обещал мне, фехтовальщик!
– Чёрта с два! Я обещал сражаться, когда вернусь домой и вообще… Не буду я с тобой сражаться. Даже не заикайся.
– Как это? – растерялась волчица.
Царевич подбоченился на коне.
– А вот так это! Я не стану потворствовать твоим закидонам!
– Но ведь ты обещал! Значит, нарушишь свое слово?!
– Запросто!
– И как же ты после этого в глаза мне…
– Легко!
Волчица вздыбила загривок.
– Ты трус! Жалкий трус!
– Ага! – Показав ей язык, Василий пустил коня вскачь.
Присев на задние лапы, волчица чуть подумала, тряхнула мохнатой головой и понеслась вдогонку.
И вновь она бежала рядом с конём царевича, не вступая в разговор и не отвечая ни на какие вопросы. Лишь когда стемнело и Василий, готовясь к ночлегу, развёл в лесу костер, волчица деловито предложила:
– Спи, я покараулю.
Царевич внимательно на неё посмотрел.
– Думаешь раджа нападёт?
Волчица фыркнула.
– Не думаю, Вася, а знаю. Поэтому спи, держа меч. И, когда я тебя разбужу, руби, не мешкая. Чуть промедлишь – Калисингх наведет на тебя такой паралич… В общем, что объяснять? Ведь ты уже испытал.
Царевича передернуло.
– Да уж… Будь спокойна, Ева, врасплох он меня не застанет.
– Вот и хорошо. Спи. – Волчица прилегла у костра, чутко поводя ушами.
Василий прилег на плащ и моментально заснул как убитый. Ну, еще бы! Они с императором Лао протрепались всю прошедшую ночь напропалую. Когда ж было выспаться?
В кронах деревьев шелестел ветер, уютно потрескивал костёр. Василию привиделся полупрозрачный раджа Калисингх, с ухмылкой выползающий из императорского кувшина. «Сейчас, – хихикнул раджа, – омолодим твоего папашу!» Царевич схватил меч. «Сдохни, гадина!» – Он рубанул колдуна по шее. Потом еще раз и еще…
Василий пробудился, ощущая себя стоящим на ногах. В руке его был меч.
– Сдохни, гадина! Сдохни! – услыхал он собственный голос, а рука продолжала рубить раджу.
Тут он очнулся окончательно. Костёр почти догорел, светились лишь угли. С меча капала кровь, а у ног Василия… у его ног межала изрубленная волчица.
– Боже правый… Ева! – Меч выпал из руки царевича, ноги его подкосились, и он рухнул на колени, обнимая мертвого зверя. – Как же это?… Ева… Что я натворил?
Внезапно ему померещилось, что волчица шевельнулась. Царевич отпрянул. По шерсти волчицы точно ветерок прошёл, тело ее вдруг вспыхнуло ослепительным светом. Василий невольно прикрыл рукой глаза, и в этот момент чей-то серебристый голосок произнес:
– Не называй меня Евой! Сколько раз тебе… – тут голос запнулся.
Царевич открыл глаза.
Перед ним, на волчьей шкуре, сидела девушка. При свете зари ее густые волосы до плеч отливали золотом, а глаза… глаза синели, как небо. И была девушка так прекрасна, что прямо дух захватывало.
– Ох! – только и вымолвил Василий.
Девушка недоверчиво