как однажды на уроке географии речь зашла о первооткрывателях. Мы были уже в восьмом классе, и учительница сухо и жестко описала все ужасы их путешествий. Они могли только догадываться о том, куда направляются. Их ждал совсем еще неизвестный мир… Я однажды проснулась во сне и тогда, на уроке, вдруг вспомнила это ощущение, когда открываешь глаза, а вокруг все чужое, совершенно. У меня даже вспотели ладони. Я словно снова перенеслась в тот сон, огляделась и сделала свой первый маленький шаг. Мне стало и страшно, и весело, и интересно, и в то же время я почувствовала себя. Я запомнила то ощущение, но не знала, как его назвать. И вот учительница подсказала слово. Первооткрыватель – это я, именно я, моя суть. Меня не волновало, что все материки открыты и подробно изучены, ведь оставались еще океаны, космос, жизнь, любовь, каждый день.
Я победила в областной олимпиаде по географии, и в университет меня взяли без экзаменов. Пока мои друзья переживали и учили билеты, я скучала и томилась. Освободившись первой, я тупо ждала, когда освободятся остальные. Лето смотрело в мои окна, ничем не заполненное, и от этого взгляда мне было не по себе. Однажды я как обычно вышла из дома без всякой цели и, проходя мимо ларька, вдруг остановилась и купила свою первую сигарету. Я слышала, что люди курят, чтобы упокоиться. Мне кажется, я больше хотела сделать что-то, хоть что-то.
Первого сентября я пришла в университет в особенном настроении. В школе меня окружали люди, живущие рядом. В лицее – те, кому, как и мне, хотелось чего-то добиться в жизни. Мне казалось, что с теми, кто выбрал географию, меня объединяет гораздо больше, и я наконец-то окажусь среди своих. Этого не случилось. Я поняла это где-то на третьей неделе учебы. Мы сидели на лекции, конспектировали. Я отвлеклась и заслушалась, как в такт словами преподавателя скрипят ручки и шуршит бумага. Такой лишенный развития трек, который будет звучать, и звучать, и звучать. От мысли, что я вот так проведу еще пять лет, внутри у меня все помертвело. Я встала и вышла из аудитории.
Вечером того же дня на кухне у Васильчиковой я чуть не утопила в слезах жареную картошку. Она отогнала меня от плиты, и мне пришлось переместиться за стол. "Не мое, – трубно сморкаясь в платок, твердила я. – Не хочу». Даже само здание университета казалось мне чужим. Оно было очень старое, разваливающееся. Мне же было всего 18. Я чувствовала себя заживо погребенной в его стенах. Васильчикова поступила на психологический. Ей было понятно, что я ждала захватывающее приключение и даже представляла себе, каким оно должно быть, а на деле получила нечто совершенно иное. Я потерялась.
Первым делом Васильчикова заставила меня поесть, а после вдруг предложила поехать на море с ночевкой. Прямо сегодня, сейчас. Никто из нас не делал этого раньше. Чем не приключение? Я посмотрела на Васильчикову с благодарностью и, не раздумывая, согласилась. За окном охлаждался сентябрьский вечер. До отхода последнего автобуса до приморского Зеленоградска оставалось чуть более часа. Мы собрали всю еду, что была у Васильчиковой,