Александра Евгеньевна Шалашова

В молчании над морем


Скачать книгу

сережки с тёмно-красными камушками. Её индийский медный браслет больно врезается мне в руку, но молчу, разглядываю.

      Она нестарая ещё. Полная. На уроках не ходит, сидит за столом. Про биологию говорит неискренне, ровно. Про деньги, которые на ремонт класса сдавать нужно, про окна, обеды, перемены, поведение – спокойно. Даже когда Паша с приятелями принесли в школы ножи и пугали на переменах девчонок. Заметила. Попросила отдать. Потом водила куда-то троих – наверное, к завучу. Больше не говорили.

      Кармен будет сегодня петь, и танцевать, и шуршать яркими юбками, курить толстые сигары, заплетать волосы. Я знаю, я книжку читала, хотя на литературе не проходили. Зато читаем много стихов, зубрим дома и рассказываем у доски наизусть, часто забывая и коверкая незнакомые слова.

      – Беги, снимай пальто.

      Анна Владимировна быстро идёт, снимая плащ на ходу.

      На мне белая блузка, пахнущая стиральным порошком, красная юбка. Сапоги на маленьком каблуке.

      У гардероба смотрюсь в зеркала – бледная. Волосы вчера забыла вымыть, улеглась. Губы не крашу, хотя девочки говорят – пора.

      Сажусь последней, с краю. У меня пятнадцатое место. Так на билете написано. Впереди сидит Оля, а Паша далеко.

      А потом на сцену выходит мальчик в костюме тореадора.

      Мальчик водит куклу, которая кричит, плачет, курит, кокетничает, задирается с солдатами. Поёт.

      И мальчик поёт и смеётся. Мне нравится, как он обнимает куклу – как будто они одинаковые, равные, любимые.

      А потом кукла уходит от пальчика.

      Он не выпускает её из рук – он кукловод и нельзя; но кукла встречается с другим, с другим поёт и смеётся. От этого мальчик делается грустным.

      А потом кукла умирает, и мальчик долго держит на коленях черноволосую голову.

      Это я убил, говорит.

      Это я убил.

      Зал молчит.

      Анна Владимировна – вижу – качает головой. Жестоко сделано, страшно, не для детей.

      Я читала книжку, но не думала, что так страшно. Но Анна Владимировна, кажется, не читала. Иначе как же она не знала, что Кармен швырнула юноше красной цветок, а он приколол его груди, чтобы никогда не расставаться, не потерять?

      Спектакль кончается поздно, и Анна Владимировна велела родителям приехать, встретить. Поэтому не жду, пока оденутся, а набрасываю пальто, не застёгивая, выхожу на улицу.

      Но папы нет – наверное, только от метро идёт.

      Зато на лестнице стоит Паша с дружками. Они скалятся. Паша ходит жеманно, на цыпочках – сразу понимаю, что изображает, дразнит. Хватает кого-то из дружков, начинает тащить его, точно куклу.

      – Моя Кармен! Блядская Кармен! – орёт Паша.

      Дети выходят из театра и слушают.

      – Заткнись, – говорю, – заткнись.

      – Что она сказала? – Пашка оборачивается, но ко мне подходит папа. Он не слышал.

      – Всё хорошо, театралы?

      – Здравствуйте, – Паша кивает и спускается по ступенькам.

      Мы тоже идём, медленно.

      Папа слегка замёрз, и нос покраснел.

      – Постоял