оказался одет по моде и бледен как смерть, а его глаза были кровавые.
– Я много чего умею, и знаешь, что? Несмотря на это, я никогда не ворую, и терпеть не могу воришек.
Слова из молитвы запутались у Фридриха под бурчание в животе.
– Я видел тебя вчера у магазина Каганера, а сегодня до меня дошли слухи, что похожий на тебя оборванец вынюхивал у дома Ганса Вальцбурга. Неужели собираешься похитить малышку Шери?
Откуда он знал?!
– Не ваше дело! – огрызнулся Фридрих.
Утром его послали в булочную, и первым делом он побежал в «Маленькие радости» Каганера. Как же, «радости»! Он выяснил, кто вчера купил Шери, и бросился на другой конец города, где послонялся у кованного забора. У дома ходил садовник, грозя кулаком. Фридрих решил дождаться ночи в сарае у чокнутого старика Мешка, и украсть Милочку. Вальцбурги не обеднели бы – на двух подоконниках красовались две компании толстых и разряженных, как хозяева, кукол. Но по дороге Фридрих наткнулся на банду мальчишек – и, пусть он отвёл душу, пальцы хрустели, заплывший глаз не видел, рукава его куртки, оторванные, висели на нитках в подмышках, и не хватало левого ботинка. Всё болело, и горели, растворяясь, кишки. Деньги на хлеб Фридрих потерял.
А у мужчины в руках вдруг оказался свёрток.
Фридрих впитал ноздрями игривые ароматы булки, масла и мяса.
– Иди, разбойник, – он развернул бумагу, и Фридрих, сам себя не помня, перевалился через кучу хлама.
Мужчина присел на бочку и закурил.
Бутерброды таяли во рту, не успевая проваливаться в желудок. Фридрих ел, ел и ел, кусая себя за пальцы, и обливался сладким тёплым чаем из наколдованной бутылки. Съев всё, и всё выпив, он скомкал бумагу, и на её белизне увидел свои грязные руки и чёрные полоски под ногтями.
– Представь, – заговорил мужчина, – что тебе удалось украсть куклу. Что дальше? Тебя не найдут? Твои родители позволят оставить её? Ты будешь с ней играть? Шить ей платья и панталоны?
Фридрих вытер нос.
Он бы поставил её на стол и смотрел бы на неё часами.
– У Мадлен Вальцбург кукле Шери живётся очень хорошо. Она сидит за столом, и к ней ходят пить кофе другие игрушки. Ты хочешь, чтобы у тебя она лежала в тряпках на чердаке, и её погрызли крысы? Вижу, не хочешь, – он потрепал его волосы. – Ты хороший мальчик. Дай мне слово, что ты никогда не будешь воровать.
– Не буду-у… – и Фридрих заревел телёнком.
Весь этот ужасный день, вся его ужасная жизнь шли у него горлом.
Он бросился на незнакомца и колотил по вездесущему рукаву, пока не свалился. Его тошнило. Перед его лицом медленно спустились на дощатый пыльный пол пара высоких ботинок. На них легли шерстяные носки. Их всех прикрыло что-то сложенное, толстое.
– Это честно. Ты дал мне то, что мне сейчас было нужно – твоё слово, а я даю тебе то, что нужно тебе сейчас. В придачу я дарю тебе исполнение одного желания. Одного! Думай.
Так у Фридриха появился