в приехавшем в завод больном туберкулёзом горном инженере. Андрей Орестович Беляевский лежал в узкой кровати в углу комнаты, оклеенной старыми насыпными обоями, нажаренной от печи, и в реющем свете свечки шевелил губами. Инпу читал по ним: «Иди, мой сын… поведи… Данилу… за мной…».
За Данилой уже шли, но госпожа Сопдет требовала.
Дверь в комнату распахнулась, и Инпу скинул лапы с оконной рамы. Он нашёл Данилу поседевшим, ждущим, лежащим в заснеженном поле с волками. В Пик Сияния Беляевский и Гарин попали одновременно.
Обычный для процесса бальсагирования эффект – фрагментарное вскрытие памяти о прошлой жизни – не обошёл нового волка. С Андреем они заговорили на Амансашере и быстро сблизились. Никак по-другому не проявляя себя, неизвестный под именами Данилы Гарина и Роя Урсиды отлично учился, не знал трудностей и делал карьеру бегом.
В 113 лет Сардер Рой Урсиды, помогая Андрею, расправился с Энгелом Халем, прежней марионеткой Мардук-Хета.
Сейчас Сардер был невозмутим.
– Вы многого ждёте от моего признания, – он так и смотрел на портрет, – и я сожалею, что не смогу оправдать ваших ожиданий. Человек, которого я помню, ничего не успел добиться в жизни в эпоху Ран, и не был кем-то особенным. Его родителям позволили привести его в мир, потому что они взяли на воспитание сопда. Поэтому, хотя он был их третьим родным ребёнком, его детское имя было «Четвёртый». Бел Руджива.
Эйенешентар рассказывала, что в приёмной семье у неё был приёмный брат, с которым они вместе выросли. Она сожалела, что после начала лётной практики стала реже видеться с ним.
– Ха… Не слишком ли это совпадение, чтобы быть совпадением? Или быть правдой? Смотри мне в глаза, – потребовал Инго.
Сардер взглянул.
– Он был самонадеянным, а я говорю вам правду.
– Он? Он? Ты не соотносишь себя с Белом Руджива?
– Узнав то, что знал он, как он жил, я не перестал быть Данилой, но я получил в себе начало, достойное продолжения. Я смог примириться с собой, сделать себя лучше, и научился жить бальсагом. Бел Руджива – часть меня, я – в какой-то степени он, но я – это я, и я рад, что я свободен от того, чтобы быть им полностью.
– Почему?
– Я сильнее. Алураны с рождения были заложниками среды, в которой они были желанными и ценными прибавлениями. Они были вечные дети, добрые и избалованные, которым укрепляли психику по специальным индивидуальным программам. Бел Руджива был молодым чувствительным человеком, он болезненно переносил разлуку с Эйенешентар. Им стали пользоваться, он стал делать глупости. В результате он погиб. Это случилось на лётном экзамене Эйенешентар.
Инго читал по показаниям – Сардер не лгал.
– Это расходится с её версией. Она успешно сдала экзамен, вы договорились вместе навестить дом, и она начала практику в Эсу-Рау.
– Всё было не так, – сказал Сардер. – На этапе её ввода в сосуд последние фрагменты её памяти заменили на иллюзии.