чего он выкупит его.
– Я уйду или я сбегу, – заявил Сардер уже другим тоном.
– Иди, – фыркнул Инго. – И прихвати поднос.
Он прошёл к креслу, оставив позади звон ложечки. Если Сардер не вводит его в заблуждение…
– Ты хочешь, чтобы я поверил в истинность проявления в Смоуэл.
– Да, отец наш, потому что все другие проявления были мутной водой. Она проявлялась в людях, не являясь человеком, и брала тех, кто ни частью не был ею, – ответил Сардер с лестницы.
Величие змей
– Я ит-моа Имэйни! – подбоченившись, Имэйни помахала открытым веером, показывая, чего хочет.
Здоровяк попятился от неё, сложив почтительно руки.
На волокнистой ткани его халата мокли пятна. Он облился наваром.
– Эй-эй! Ты куда? Встань вот тут, на четвереньки!
Он оглянулся на остальных – немногих, кто ещё оставался в лапшичной, и, бухнувшись на четыре кости, подвалился под стойку. Имэйни высвободила ноги из обуви – из своих маленьких изысканных каи-нуо на высокой платформе, который этот убогий прежде мог видеть только на барельефах в Аси-Со, – и взобралась ему на спину, и, поднявшись, как раз взялась бы за край стойки, если бы не грязь. Жуть, какая грязь. Клеёная доска, истёртая донышками глиняных мисок и скребками, блестела лужицами с ошмётками зелени, шевелилась насекомыми.
Это наверняка доска из демона Пака.
Балансируя, Имэйни изящным движением прикрыла краем веера шею справа, подчёркивая торчащие у неё из-за уха две золотые змеи. Телами они держались в переплетениях волос, заколок и гибких кручёных металлических жилок, переходящих в спицы подвижного задника сюну-нуо – жёсткого ошейника с наплечниками, бравшего на себя вес украшений, и тоже составлявшего убранство ит-моа.
Хозяин лапшичной, человек с красным угодливым лицом, увидел. Он растянулся у печи кверху задом, ткнувшись лбом в ладони. Его жена на полу зашевелила плечами горшки с маринованной лапшой; двое тощих мальчишек бросили рубить мясо и варёные яйца и скрылись под столами.
– Ао, хозяин. У меня за спиной семь голодных детей. Накормите их досыта и не берите с них. Я попрошу у Койро-рина услышать вас.
– О, несравненная госпожа ит-моа! Какая честь! Накормим, накормим, – заколыхался хозяин, – и дадим с собой!
От этого Имэйни чувствовала, что растёт.
В доме Жунуфуэ Кие, смотрителя деревенской округи Со-Зун, куда Прейамагааш Мардук принёс Имэйни в ночь, когда спас её, ей не оказывали почестей. Она росла как дочь смотрителя, ей приходилось выслушивать наставления и терпеть запреты! Это ей!
Только избранные имели право владеть предметами из солнечного металла. Единицы. В каждом кантине – провинции с центральным городом, храмовым комплексом и деревенскими округами – золото было у кана, смотрителя окружных земель, и первой супруги кана – кан-эо, а кроме них – у писцов ит-моа, которым Дайэтци подарили золото в награду или с доверием. Ит-моа были неприкосновенны и не подлежали суду – а если было основание, кан