помнишь меня?
Нет.
Ты два проклятых дня называл меня Джином Хэкманом[1]. Теперь-то я знаю, что они напичкали тебя этим дерьмом для детокса, но заруби на носу, я не Джин Хэкман, никогда им не был и никогда не буду. А если еще хоть раз назовешь меня чертовым Джином Хэкманом, то огребешь по полной.
Я смеюсь.
Я сказал что-то смешное?
Я снова смеюсь. Он просто вылитый Джин Хэкман.
По-твоему, это смешно, мелкий ублюдок?
Я смотрю на него, улыбаюсь. Зубов у меня нет, и от этой мысли улыбаюсь еще шире.
Ты считаешь это смешным, ублюдок.
Я смотрю на него. Взгляд у него тяжелый, злобный, ожесточенный. Мне знаком такой взгляд, и я знаю, как вести себя в таких случаях. Хорошо знакомая территория.
Я встаю, убираю улыбку с лица. Смотрю на этого типа, в столовой становится тихо. Я говорю.
Я не знаю тебя. Не помню, чтобы раньше встречал тебя. Не помню, чтобы разговаривал с тобой. И уж точно не помню, чтобы называл тебя Джином Хэкманом. Но если называл, то да, по-моему, это смешно.
Почти все смотрят на нас, сердце начинает биться чаще, а тип буравит меня глазами, и взгляд у него тяжелый, злобный, ожесточенный. Я понимаю, что сейчас не в лучшей форме, но плевать. Привожу себя в состояние боевой готовности. Напружиниваюсь, сжимаю челюсти, запрокидываю голову, взгляд фокусирую, держу его под прицелом и не мигаю.
Если ты, старикашка, хочешь, чтобы я надрал тебе задницу, так и быть, уважу.
Он ошарашен. Не испуган, а именно ошарашен.
Я не свожу с него глаз.
Ты что сказал?
Фокусирую взгляд, держу его под прицелом и не мигаю.
Я сказал, если ты, старикашка, хочешь, чтобы я надрал тебе задницу, так и быть, уважу.
Как тебя зовут, малыш?
Джеймс.
А я Леонард.
Он улыбается.
Не знаю, то ли ты самый тупой говнюк из всех, кого я встречал, то ли самый храбрый, но я готов пропустить твои слова мимо ушей, если ответишь на один вопрос.
Что за вопрос, Леонард?
Ты псих, Джеймс?
Да, Леонард, я псих. Псих на всю голову.
Здорово, потому что я тоже псих. Мне нравятся психи, я стараюсь иметь дело только с психами. Почему бы нам не сесть, не пообедать вместе. Глядишь, мы позабудем о наших разногласиях и подружимся. Я не прочь обзавестись другом в этом месте.
Давай.
Мы садимся, едим, Леонард рассказывает, я слушаю. Леонард из Лас-Вегаса, в клинике неделю. Лечится от кокаиновой зависимости, планировал свой приезд сюда примерно за год. Последние двенадцать месяцев ничего не делал, только вкусно ел, сладко пил, играл в гольф и нюхал кокаин в обе ноздри. Он извел немало деликатесов и дорогих вин, не говоря про коку, но если так будет продолжаться, он отбросит копыта. Уж не знаю, чем он зарабатывает на свою красивую жизнь, ясно только, что бизнес этот нелегальный и процветает. Я вижу это в его глазах, слышу в его словах, угадываю в той легкости, с которой он упоминает о вещах, от которых большинство