рознит-то лишь одно:
Я – недавно, он – давно,
С Евтушенко заодно.
Жаль, что больше нет его…
Озарив собой свой век,
Был эпохой человек.
II.
Капризная в Москве погода,
Декабрь шел того же года.
Вот, невзирая на метель,
Мой друг Укроев Радамель
На Селезневскую спешил.
Ее он любит. Он решил.
Три месяца прошло, а все же,
Любви срок устанавливать негоже.
Достаточно и дня порой,
Чтоб любящею стать женой.
А может, и всей жизни не хватить,
Себя заставить мужа полюбить.
Адель к нему, весьма похоже,
Испытывала чувства тоже.
Она жила неподалеку,
Ждала к намеченному сроку.
В гостях чтоб у себя принять,
Домашним муссом угощать.
Грозилась все испечь пирог;
Ну разве устоять он мог?!
Поверьте мне, друзья, татарки –
Талантливые кулинарки!
III.
Пожертвовал герой наш многим,
Любовь свою чтоб навестить.
Не будь к нему, болельщик, строгим:
Посмел он дерби пропустить.
Бывала АПЛ12свирепа!
Жозе13 в тот вечер против Пепа14,
Во всеоружии предстал,
А Златан15 его страховал.
Уж очень каталонца модно
В наш век талантом называть.
Но если будет вам угодно:
Бесспорно! Я готов признать.
Вот только смею утверждать
(Всего лишь пленник рассуждений)
Фортуна – Гвардиолы мать,
А вот Жозе – в когорте – Гений!
IV.
Устали вы, возможно, ждать –
Пора к героям возвращать.
И пусть простит «туманный Альбион», –
Гонимых обскурантами персон
Ютить любитель всех времен.
Адель жила в элитном доме.
С десяток там, ее что кроме,
Подобных многокомнатных квартир
В себе надежно он хранил.
В угоду моде Радамель бородку
Заметную чуть отрастил.
Войдя, консьержа-сумасбродку
В подъезде этим он смутил.
Она жирна, ну в точь – амеба,
Безвестно шею потерявшая особа.
Из туловища сразу голова,
Была картина такова:
В руке одной держала бутерброд,
А во второй малиновый компот.
Пред нею на столе, без перспектив,
Конвейерный дурацкий детектив
Лежал раскрытым на восьмой главе.
Такие нынче: популярные в стране.
Каков купец – таков товар,
Каков приход – таков базар.
Из-под очков взглянув лениво,
Сие творение спросило:
– Мужчина,