утомительной. Каменные и медные топоры индейцев не очень-то подходили для рубки твердой древесины многочисленных деревьев, которые росли в лесу. К счастью, лишь немногие из них были большими – разве что сейба с ее широким стволом и длинными ветвями. Индейцы зачастую оставляли такие деревья нетронутыми – просто обходили их и принимались за следующие. Срубив все деревья, какие удавалось, они поджигали оставшиеся на поле для посевов стволы и ветви.
Хоть индейцы и видели, с каким рвением работает Гонсало, они не выказывали к нему никакой благосклонности. Остальные испанцы явно работали хуже. Даже рассудительный и расторопный Алонсо не справлялся с ежедневной работой, которой не было ни конца ни края. С Пабло из-за утомительного труда сошел избыточный вес, однако моряк все равно тяжело переносил долгое пребывание под лучами солнца и стремительно терял свойственную ему шутливость. Рамиро с самого начала не строил никаких иллюзий. Несмотря на мужество и инстинктивное стремление выжить, он не мог скрыть негодование по поводу положения, в котором оказался, а потому индейцы толкали немолодого боцмана все чаще и сильнее.
Совместными усилиями они расчистили одно большое поле (туземцы называли его «коль»), и оно было уже готово для посевов. Испанцы, находясь уже на соседнем поле, увидели, как несколько индейцев, воздерживавшихся от приема пищи все утро и часть дня, взяли в руки длинные палки и принялись молиться, прежде чем бросить драгоценные семена в почерневшую от огня почву. Один из них держал в руке что-то вроде кадила с ладаном, от которого поднимались маленькие облачка желтого дыма, пока остальные туземцы совершали жертвоприношение – кукурузное тесто и воду. Видимо, индейцы преподносили богам то, что рассчитывали затем получить от них в большем количестве: селение нуждалось в дожде и хорошем урожае.
Гонсало уже видел, как туземцы молились перед изображениями на площади: они обращались к богам дождя – Чакам, которые, держа в руках сосуды с животворящей водой, взирали на селение своими каменными глазами. Здесь, в поле, глядя на этот незатейливый ритуал, Гонсало подумал, что, как бы это ни было забавно, коль воспринимался индейцами почти как живое существо: они разговаривали с ним и даже кланялись, словно он был королем.
Наконец туземцы начали засевать поле, палками с закаленными в огне концами делая крошечные ямки в земле и аккуратно кладя по одному зерну в каждую из них.
Работа на соседних полях продолжалась. День за днем индейцы и их пленники-испанцы обрывали мелкую поросль и рубили каменными топорами те деревья, которые можно было срубить. Гонсало никогда не спорил со своими хозяевами-индейцами и не выказывал собственных чувств. Ему уже не раз доводилось встречаться в сражениях лицом к лицу со смертью, и он научился сдерживать эмоции, тщательно выискивать преимущества и затем использовать их с максимальной выгодой. Гонсало представлял, что деревья – это вражеские солдаты, которых ему необходимо уничтожить, для того чтобы самому остаться в живых. Его яростные нападения на заросли удивляли индейцев, поскольку, хоть они