так, как по уставу! – завопил Провин.
– Да пошел ты на хрен, товарищ старший сержант, – процедил сквозь зубы Рыбалкин и прошел мимо.
– Товарищ рядовой, стоять! Рыбалкин, пока «Устав гарнизонной и караульной службы» наизусть знать не будете, про сон забудьте! Вы меня поняли? – прокричал ему вслед побагровевший от злости помначкар.
Рыбалкин захлопнул дверь. Провин с самодовольной улыбкой направился к калитке.
– Вот чертило! Пока мы по сопкам грязь месили, он в отдыхаловке храпака давал, – сказал Роганин, проводив помначкара злобным взглядом. – За территорию караулки только поссать и выходит. Чтоб его там волки съели!
Мы сели в курилке. Роганин достал папиросу, прикурил, глубоко затянулся и передал мне. Я впустил в легкие горячий терпкий дым и выпустил в черное небо сизое облачко. Молчали. Я сидел, облокотившись о холодную стену курилки, но мыслями я был далеко. Я снова думал о Ладе… Лада! Ее ведь на самом деле не существует! Это вымысел! Не могу же я всю жизнь гоняться за призраком…
Мысли мои прервал треск веток. Я посмотрел в том направлении, и мне показалось, что за ограждением между листвой мелькнула какая-то тень. Я вспомнил, что туда по нужде ушел Провин. Спустя минуту треск повторился – словно кто-то продирался сквозь бурелом. Может, этот подонок заблудился?
– Чего тебе? – раздался из темноты удивленный голос Провина.
А потом вдруг затрещали ветки, будто кто-то рухнул в кусты. Я подбежал к калитке, прислушался. Из чащи донесся тихий стон. Меньше всего мне хотелось помогать поскользнувшемуся на каком-нибудь дерьме помначкару.
– Чего там? – спросил Роганин.
– Так, показалось, – ответил я и, бросив сквозь решетку окурок, пошел в караулку.
Глава 3
Нападение
Снова очутившись в кресле бодрячки, я вспомнил про книгу. Она все еще была в сапоге. Я сначала раскрыл ее на закладке, но передумал – вернулся почти в самое начало и принялся просматривать абзац за абзацем. Вот, нашел! «…Лада макушкой едва достигала плеча своего отца, за что тот называл ее „крохой“. Необычайно длинные светлые волосы она не сковывала заколками и резинками, и те всегда свободно рассыпались по плечам. Голубые глаза Лады постоянно сияли таким задором и жизнерадостностью, что тем, кто смотрел на нее, казалось – эта девочка не знает, что такое слезы…» Кстати, какого цвета были ее глаза?
Я перечитывал описание внешности Лады множество раз и сам не заметил, как задремал. Телефонный звонок раздался настолько внезапно, что я аж подскочил, выронив книгу.
– Караульное помещение, – сказал в трубку дежуривший за пультом Рыбалкин. – Кто? Что там? Ты чё, шутишь? Эй! Алло! Второй пост!
Сердце мое бешено забилось. Второй – мой пост! Что там стряслось? Не связано ли это с моей ночной гостьей? Я представил, как она лежит сейчас на земле лицом вниз под прицелом автомата Лехи Волкова, который оказался более ответственным часовым, чем я. Ведь по уставу я тоже должен был положить ее лицом в грязь и вызвать смену за то, что она ошивалась у поста. Я прислушался: что будет дальше?
Рыбалкин