дабы обнять его. Прибежали и Лейла с Али – самым маленьким в семье Мустафаевых. Но Мирза ненавидел Ниджата. Ведь университет подразумевал расходы. А расходы в бедных семьях, как правило, гости нежеланные. Как и все старшие братья в азербайджанских семьях, Мирза жертвовал собственными прихотями и желаниями, дабы прокормить семью. Он, может быть, тоже хотел бы стать каким-нибудь адвокатом или врачом, но осознание финансового положения в доме с четырьмя детьми как-то само избрало дальнейший путь Мирзы. Никогда не осмелился бы он произносить в стенах обшарпанной двушки о желании отучиться и освоить какую-нибудь профессию. Считал за наглость. После девятого класса пошёл к соседскому маляру в ученики, попутно продавая медь и сдавая бутылки, которые они с Ниджатом периодически собирали со всего Говсана. Сколько же он отговаривал Ниджата не идти в университет! Кричал. Не было ещё в роду Мустафаевых людей с высшим образованием, и Мирза смотрел на Ниджата как на ведомого предателя. Ведь в бедных семьях в Азербайджане с чувством голода прививается и скептицизм к чему-то новому. Из-за высшего образования парня семья Мустафаевых решает брать кредит. Ниджат начинает совмещать учёбу с работой, выплачивая большую часть кредита, оставляя на долю Мирзы меньше половины. Работал оператором-кассир в «Топазе», официантом, кальянщиком, контролёром билетов в кинотеатре.
Лейла, младшая сестра Мирзы и Ниджата – стройная девушка, «с лица копия покойного отца», отличница, которая гордилась тем, что не вышла из школы после девятого класса, как большая часть её класса. Между уборкой и стиркой проводила время перед телевизором. Ниджат любил Лейлу. С ней у него абсолютно никаких барьеров, как это происходило с Мирзой. Если кто-то искренне и был рад поступлению Ниджата в Бакинский Государственный, так это была она. Но, стоит признать, нотки гнева проходили и у неё, когда на столе вторую неделю лежал рис с куриными потрохами. Ниджат мог спросить у неё совет по ухаживанию за девушкой. Всегда, когда он ездил на барахолку купить немного одежды, Лейла была его верным советником и компаньоном. Иногда тащили и Али – девятилетнего школьника, которого, как шутит Мирза, «зачали, чтобы было кому бегать в магазин». Али обижался. Но делать нечего, всё равно бегал в магазин.
Лейла не ладила с Мирзой с детства. Но было это совершенно обыкновенно в азербайджанских семьях, где любые взаимоотношения между братом и сестрой состоят из запретов и холодных указов. А Ниджат не понимал этого. Азербайджанский менталитет в принципе был всегда для него сложной социальной составляющей.
Все четверо были по-своему красивы и обладали своею изюминкой. Сакина-ханум часто глядела на своих детей с широкой улыбкой на лице. Гордилась. Но чем они взрослели, тем меньше их можно было застать дома вместе.
Ниджат всегда был иным, словно подкидышем в доме Мустафаевых. Когда Мирза пропадал со сверстниками за домино и пивом, Ниджат читал иностранные журналы, которые таскал с университетской библиотеки. Читал вслух. Для мамы. Он всегда был лёгок на подъём, с интересом