такие важные тогда и такие бесполезные сейчас строки:
– "Я, Аркадий Маркович Брукович, завещаю… своей дочери Алимпии Аркадьевне Брукович, … до ее совершеннолетия… опекуном назначаю своего деверя Карла Натановича Мишкунова…" – крупная слеза выкатилась из-под очков, упала на выцветшую от времени бумагу. Она неплохо сохранилась, но уже не представляла никакой ценности за давностью лет.
– Дядюшка, ну не терзайте себя! Время вспять не повернуть, – Липа погладила сутулые плечи доктора. – Зато мы теперь знаем, кто убил старика нотариуса – его помощник Ираклий Дробный, он же Куница.
– Череп с вмятиной от кочерги, лоскуты одежды, и, главное, ботинок, в котором он спрятал настоящее завещание – всё тому подтверждение, – добавил Генрих фон Кроненберг, вольготно развалившись в кресле. – Ради установления истины я даже своим кашемировым пальто пожертвовал!
– Ох, не кривляйтесь, Генрих! Знаем, мы ваши жертвы, – поморщилась Алимпия, пытаясь забрать у дяди завещание. – Я уберу его в дело, там ему самое место.
– Нет! – оттолкнул ее руку Карл Натанович. – Оно не имеет никакого отношения к Кравцову и будет лежать в моем архиве.
Аккуратно сложив бумагу конвертиком, он убрал ее во внутренний карман сюртука – потом переложит, куда решил.
– Деточка, а мы с Генрихом сегодня такое важное дельце устроили, – глаза доктора радостно заблестели. – В старом душеприемном доме учредили научный институт по патологиям головного мозга, да с фармакогнозивным отделением.
– Да я уже облобызал дорогую Алимпию во все доступные места, – засмеялся Генрих, подмигивая девушке. – И высказал особое почтение ее плюшевому другу… Какушу, если не ошибаюсь?
– Верно – Какуша, – засмеялась Липа. – Только теперь на его жилетке не хватает одной бриллиантовой пуговки, придется заменить обычной. Что ж, долг платежом красен: вы помогли нам с Егором, я – вам с дядей.
И словно в подтверждение ее слов с дивана раздался раскатистый молодецкий храп. Все дружно посмотрели на спящего юношу.
– Наш друг гризли вчера щедро набрался за ужином, – захохотал Генрих, – Катерина еле успевала увертываться от него похотливых лапищ.
– Тише вы! – прижала палец к губам Липа, опускаясь на стул. – Не будите! Пусть выспится – его история закончилась. Кстати, а почему вы назвали его "гризли"? И вы так и не пояснили, на чем основывались ваши ночные умозаключения…
– Очень интересная тема! – закинув ногу на ногу, Кроненберг обратил взор на Липу. – Охотно поясняю: Ваш покойный кузен упомянул гризли в своих … гм… воспоминаниях, наряду с куницей и косулей. Я сначала не придал большого значения воспаленному воображению баронета, но после вашего визита в больницу, повторно изучив свои записи, пришел к выводу, что его фантазии имеют под собой реальную основу. Затем, уточнив у Карла некоторые детали касательно того злополучного дня, когда погиб стряпчий Кнопп, я легко воссоздал череду последующих трагических событий, произошедших в вашем доме, Алимпия. Должен признаться, что идея проверить свои догадки в одиночку