звена.
Люси-шофёр с Альберто пару раз ходили на такие же, для ``рядовых`` сотрудников, и теперь ей было любопытно увидеть следующий уровень.
Секретарь вздохнула с явной завистью.
– Программу вечера пришлют отдельно, – уточнила она. Франсин кивнула, заходя в кабинет.
«Платье надо будет присмотреть…» думала она, улыбаясь.
* * * * *
Франсин Тремблей уже собиралась уйти на обед, когда Мэри позвонила ей через интерком и заявила безапелляционно «Сейчас зайду.»
Причём даже не удосужилась послушать ответ.
Мадам Тремблей стиснула зубы.
«Ничего, ничего,» уговаривала она сама себя. «Она ТАК со всеми подчинёнными, не только со мной… ``дисциплина должна быть``…»
* * * * *
Франсин специально не стала выходить из-за рабочего стола и даже не собиралась вставать, когда не вошла – вплыла Мэри Чёрнсын.
– Как Даниель? – мурлыкнула та, прохаживаясь по кабинету.
– Нормально, – сдержано отозвалась мадам Тремблей. Она могла понять Мэри, но её собственное материнское чувство пересиливало все остальные.
Мисс Чёрнсын так и ходила из угла-в-угол, у Франсин даже голова начала кружиться.
– Зачем ты к этому алкашу в больницу потащилась? – спросила Мэри раздражённым тоном.
– Он – мой муж.
– Что, так полюбила, а?
– А в Вишнёвке вы же тоже делали, что жене положено?
– У меня он хоть и выпивал, да в запои не уходил! – с вызовом бросила Мэри.
– Распускаешь мужика!
– Ну, и держали б его при себе. – Кошачьи глаза Франсин и ехидный голос превратили её снова в Бренду.
– Мне ребёнка от него достаточно, – ухмыльнулась миссис Чёрнсын.
– Что ж, – Франсин-Бренда ответила такой же улыбкой. – Я горжусь своими мужьями. Раз столь влиятельная леди, у которой вся Земля и Ад в распоряжении, выбирает именно МОИХ. Для своего осеменения.
У Мэри лицо перекосилось, и она выскочила из кабинета, в секретарской почти врезавшись в Глеба.
Они уставились друг на друга. Любящие друг друга до ненависти.
До остановки дыхания.
Они даже говорить сейчас не могли. Как при болевом шоке.
Мэри опустила глаза первая и увидела – Глеб сжимал в руке букет.
Фиолетовые махровые ромашки…
Она вышла молча, а он еле сдержал себя, чтобы не кинуться следом, бежать, как пёс, заглядывая в глаза. Получать пинки, но не уходить…
«Идиот,» отругал он сам себя. «Ну, бегал я за Ядвигой, как кобель за сучкой течной. И что? Только презрение вызывало да плевки в душу! Но что это Хозяйка так выскочила? Уж не наговорила ли Бренда… Чёрт, Франсин… Ну, Хозяюшка – опять у меня из-за неё голова крУгом! Даже забыл где я и куда, зачем шёл.»
Он торопливо вошёл в кабинет. Франсин сидела в кресле, свернувшись, обхватив себя руками.
«Точно наговорила…» У Глеба сердце оборвалось.
Она взглянула на него, на цветы и зарыдала.
Он всегда терялся от такого типа слёз.
Уронив