себя в новой роли.
И он пошёл по серым улицам Мидиана, рассматривая пустые окна мансард с отблесками мёртвого солнца, трещины на стенах, жёлтые лица нищенствующих – безобразное величие упадка. Отличная обстановка, чтоб, затягиваясь сигаретой из неизменного мундштука, подумать о своём сладостно тяжком предназначении непризнанного гения. Здания сменяли друг друга; перекрёстки, аллеи и подворотни вели его всё дальше. И его более и более раздражал вид плакатов и стяжек с неким Андерсом Вуном. Кристиан возненавидел это глянцевое изображение, приторный лоск и вымученную в фоторедакторах идеальность. И тогда он снова вспомнил, что массы предпочитают скрипящую на зубах сахарную ложь вместо того, чтоб вкушать нечто терпкое, горькое, сложное, разнообразное в оттенках и неоднозначное в послевкусии. И он сокрушался, что никогда его талант не распробуют.
Пик негодования пришёлся на ту минуту, когда он выбрался на пустырь, и там, как назло, на огромном щите, сооружённом посередине, размещали рекламу этого вашего Вуна. Лучезарный проповедник находился в окружении своих одухотворенных последователей. Всё выдавало идиллию, счастье, опрятность, океаны позитива, равенство. И лозунг: «Я за единый Мидиан!» Кристиан подошёл ближе и начал всматриваться в эти пластмассовые лица, в эти белоснежные улыбки, лелея свой праведный гнев.
В то время, как его глаза были пригвождены к рекламному щиту, за его спиной его, совершенно неподалёку, на принесённых шезлонгах лежали двое в очках для фильмов 3-D. Они ели попкорн. Один делал это так, как будто не видел пищи несколько дней, что он, возможно, провёл, ползая на коленях по битому стеклу: джинсы были жутко изрезаны. На его косуху с намёком на панковскую ушло столько металлических шипов, цепей и заклёпок, что её можно было сдавать в металлолом и на деньги строить себе белокаменную виллу в четыре этажа с огромным бассейном. У него имелся розовый ирокез. Другой персонаж, доставая попкорн из ведёрка, проводил по соли и маслу пышными чёрными манжетами, выглядывающими из рукавов его плаща. Он был в капюшоне.
Скольд и Рейн специально пришли на это место, чтоб полюбоваться на новый выкидыш пропаганды любимого Андерса Вуна. Они смотрели фильм под названием «Радуйтесь, пока можете, уважаемый Вун, ибо скоро Вас, ублюдка, лишат короны». И всё шло гладко, но явился вон тот бледный тип с высоким цилиндром и загородил обзор.
Рейн раздражённо усмехнулся:
– Очень своевременно встал.
Скольд, провожая взглядом одну девицу (а точнее определённую её часть) в короткой курточке, ответил:
– Пошли тогда с ней познакомимся!
Авилон указал на Кристиана:
– Да я про этого!
Дикс крикнул:
– Вы загораживаете обзор!
Кристиан понял, что реплика адресована ему. Он медленно посмотрел через плечо, уголки его губ поджались брезгливо, когда он увидел, кто обратился к нему. Он не ступил и шагу в сторону, оставшись в прежнем положении. Совсем скоро он понял, что его хватает нечто пахнущее попкорном,