Те же, отвечая главе совета взаимностью, потянулись следом.
– Нынче что-то быстро управились, – обронил молочник, завидев старейшину Кирби на пороге Таун-холла.
– Эй, Кирби! – раздался насмешливый голос из толпы. – Ну как, решили, где будете ставить памятник Ее Величеству?
Как и в прошлый раз, эта шутка, принадлежавшая весельчаку, не нашла отклика. Не сподобившись на ответ, старейшина забрался в повозку и покатил в сторону Задницы мира, в которой находилась большая часть из его сотни доходных домов. Уныние, в котором он пребывал последние полгода жизни, этим утром стало нестерпимым. Тому причиной были два десятка лудильщиков, проживающих в одном из переулков, примыкающих к суконному рынку. Скупив дома вокруг рынка, Кирби столкнулся с сопротивлением небольшой кучки горожан, не желающих ни продавать свои дома, ни обменивать их на дома в других кварталах. Если с одним можно было договориться, то вот договориться с толпой оказалось непосильной задачей. Этим утром Кирби услышал очередное «нет», и вдобавок ко всему был забросан камнями, как какой-то преступник. Оставалось одно – прибегнуть к помощи головорезов, коих можно было разыскать без особых усилий.
– Господам не до народа, – буркнул молочник.
– Так мы сами с усами! – усмехнулся толстяк.
– Усы, какие еще усы?
– Я хотел сказать – мы сами себе господа!
– С чего ты так решил?
– Мы их выбираем, разве мы не господа!?
– Скажи это кому ни будь другому, точно засмеет до смерти.
Тем временем, Таун-холл продолжал исторгать старейшин из собственного чрева одним за другим. Говоря в полголоса, они старались не задерживаться на месте и стремились убраться с площади как можно быстрее. Когда здание покинул последний из них, наступила тишина, продлившаяся совсем недолго, пока толпа не зашумела, ожидая оглашения решений совета. Однако писарь все не
появлялся, точно испытывал терпение толпы.
– Что, так никакого решения и не услышим? – вопросил молочник.
– А мы сейчас у писаря и спросим, что к чему, – ответил усач и двинулся к парадному входу, увлекая за собой толпу.
– Именем народа Миддланда, – будничным голосом сказал один из стражей Таун-холла. – Соблюдайте порядок и законность.
– Мы народ Миддланда! – крикнул усач, выбросив руку в сторону
толпы. – И мы вправе знать, что там слуги народа порешили!
– Подавайте писаря! – бросил молочник.
– Да-да, пускай огласит решение совета! – подхватил усач.
– Порядок и законность! – крикнули гвардейцы в один голос, скрестив алебарды и прижав к груди щиты.
Но, грозный вид стражей Таун-холла только раззадорил горожан. Подступая к дверям все ближе и ближе, они грозили кулаками и выкрикивали ругательства. Оставалось совсем немного, чтобы толпа ринулась на штурм здания, как тут послышался скрип дверей и народу явился писарь, сопровождаемый шестью гвардейцами.
– Народ… Миддланда, – неуверенно начал писарь, держа