его замешательство очевидно ее позабавило, – так что… Меня зовут Эрика!
– А я – Петер!
– Очень приятно! Знаешь, Петер, я еще никогда не знакомилась в транспорте.
– Я тоже.
Он расслабился, слегка улыбнулся и наконец смог получше разглядеть свою новую знакомую. У нее были очень светлые волосы, тонкие, но густые и совсем коротко подстриженные. Петер не сильно разбирался в типах стрижек, но в голове почему-то всплыло странноватое слово «пикси». В любом случае, прическа выглядела ультрамодной и очень ей шла. А вот брови и ресницы были у Эрики темно-русые, это добавляло ее лицу выразительности, которой частенько не хватает блондинкам. Прямой тонкий нос и неширокий рот, с чуточку приподнятыми уголками, дополняли портрет. В свете потолочных ламп ее кожа казалось матово-белой, даже чуть в голубизну, но ощущения холодности или отстраненности совсем не возникало: россыпь золотистых веснушек на высоких скулах и улыбчивые губы добавляли Эрике искренней, какой-то легкой детской наивности и доброты.
На вид девушке было лет двадцать, она была стройной, чтобы не сказать худенькой, но при этом хорошо сложена – никому бы и в голову не пришло принять ее за мальчика. Одета Эрика была совсем просто – в короткую джинсовую юбку, открывающую округлые коленки и светлую футболку с надписью «Нью-Йорк сити». Петер перевел взгляд на темное стекло автобуса, чтобы в отражении посмотреть, не слишком ли тускло он выглядит рядом с такой красоткой. Надо признать, что смотрелся он очень даже ничего: никак не старше своих двадцати пяти, довольно высокий и спортивный, хотя совсем не атлет, темноволосый, с правильными чертами лица и выразительными серыми глазами. Петер стригся коротко, но не слишком и терпеть не мог густой растительности на лице, легкая мужественная небритость – максимум, что он мог себе позволить. Одежда на нем была опрятная и чистая, но совсем обыкновенная: джинсы, клетчатая рубашка с короткими рукавами, да кеды. Впрочем, много ли людей одеваются по-другому?
– Жарко сегодня! – сказал Петер первое, что ему пришло на ум, чтобы как-то начать беседу.
– Ага… – согласилась Эрика как-то неуверенно.
– Зато как все расцвело сразу! Весной Берлин становится почти красивым!
– Это да, но мне все равно больше нравится Мюнхен.
– Так ты с юга? Я так и понял! Э… Сервус1!
– Неужели акцент еще остался? – она произнесла это так, будто по-настоящему гордилась своим неберлинским происхождением.
– Есть немного.
– И пусть! Мы переехали в Пруссию, когда мне было семь лет, – вздохнула Эрика, – но я до сих пор скучаю по Баварии. Там моя Родина.
Петер прикинул в уме, какой это мог быть год и сказал с удивлением:
– То есть вы приехали сюда в самый разгар э… политических преобразований? Ничего себе! Тогда люди, наоборот, на запад старались выбраться!
– Отцу предложили хорошую