телепроизводства. Эрика внимательно слушала, ей и вправду все это было очень интересно.
Они проходили мимо старого уютного бара и Петер предложил:
– Зайдем посидим? Выпьем что-нибудь.
– Ой, нет, мне что-то не хочется ничего пить, – помотала головой Эрика.
– Тогда, может, мороженного? Смотри, вон магазинчик.
– Я не голодна.
Петер резонно подумал, что у нее просто нет с собой денег и она не сможет за себя заплатить.
– Давай я тебя угощу? Ну как раньше. Мужчина мог заплатить за женщину и совсем не обязательно, что она ему была потом что-то такое должна.
– «Что-то такое» за мороженку? – рассмеялась Эрика. – Это немного слишком, тебе не кажется?
– И я о том же! – с воодушевлением подхватил Петер. – Ну, какое тебе? Клубничное?
– Нет спасибо, совсем не хочется. Ешь сам, мне будет нисколечко не завидно.
– Не, я так не хочу, – пробормотал Петер и удивился сам себе: одному ни мороженного, ни пива совсем не хотелось.
Это было странно – когда они были с Кристин, каждый просто сам покупал себе, что хочет, и дело с концом.
Они сделали широкий круг по району и снова оказались под своим фонарем, рисовавшим четкий оранжевый круг в темноте бархатной летней ночи. Последние десять минут расхрабрившийся Петер держал Эрику за руку, та, впрочем, даже не пыталась высвобождать прохладные пальцы из его сильной ладони.
– Я думаю, мне пора, – сказала девушка, останавливаясь.
– Так рано?
– Ничего себе рано! – она улыбнулась. – Уже давно заполночь.
– Да, наверное, я и не заметил.
– Спасибо за чудесный вечер. Представляешь, я почувствовала себя школьницей.
– Это хорошо? – удивился Петер.
– Не знаю, – пожала плечами Эрика, – но это очень романтично! Спасибо и…
– До завтра?
– Ты серьезно? И ты согласен опять болтаться со мной в потемках по улицам? Ты же понял, что я не в восторге от баров и кинотеатров.
– Согласен. И…
– Да?
– Ты мне очень нравишься, – сказал Петер и, неожиданно смутившись, покраснел.
Эрика чуть привстала на цыпочки и легонько коснулась мягкими губами его щеки.
– Тогда до завтра.
– Спокойной ночи.
Она кивнула и, повернувшись, пошла в темноту.
Петер тоже побрел к себе и ему думалось, что они и впрямь ведут себя словно дурацкие школьники.
* * *
Они встречались еще три дня подряд и просто гуляли по улицам, держась за руки и болтая о всякой всячине: о литературе, о музыке и, вообще, о классическом искусстве – здесь Эрика была особенно эрудирована. А вот о своей жизни, о работе она особо не распространялась, могла что-нибудь вспомнить из детства, и только. Когда Петер напрямую спросил о родителях, она грустно сообщила, что они уже умерли, и сменила тему. Молодой человек благоразумно решил не наседать на Эрику с расспросами, а подождать, пока она