Ты справилась с математикой? Я даже не проверила.
– Справилась! – радостно улыбнулась Настька. – У меня тоже зуб шатается, мам. Только я не дам Никитосу его вырывать.
– Хорошо.
Моя милая девочка, она давно привыкла к тому, что ее слушают только тогда, когда Никитос наконец наорется и замолчит, передыхая.
– А, да, вот, мам! – Никитос шел и стучал меня по руке до тех пор, пока я не посмотрела на него. – Мам, мам, мам! Я же чуть не забыл тебе сказать! Вот наша училка по английскому…
– Учительница! – теперь уже Настька поправила его и тут же полетела в снег.
– Все, народ, как хотите. Вы играйте, а я пошла. – Нагруженная их стопудовыми чемоданами с учебниками, я быстро направилась вперед.
– Ма-ам! – завыл Никитос за двоих. – Подожди! Я же не спросил вчера самое главное!
– Что?
– А ведь правда, что Воробьевы горы в честь Воробьевых названы? Значит, в честь меня и Настьки? Я сказал, а Юлия Игоревна долго ругалась… Она сказала, что у меня… м-м-м… как это… Насть, как это слово?
– Псевдомафия! – сказала Настька, наконец догнав меня и снова уцепившись за карман.
Я засмеялась.
– Псевдомафия… Что это?
– Ну или… какая-то веломафия…
– Мания величия, что ли?
– Да, да, мания! Представляешь, мам?
– Всё, побежали! Держитесь оба за меня и больше не падайте, пожалуйста!
Хорошо иметь ребенка, а двоих – еще лучше. Комплект девочка-мальчик сильно добавляет к полноте бытия. Не знаю, что я скажу потом, когда они вырастут. Но пока мне кажется, что именно как-то так и должно всё быть.
– Здравствуйте, меня зовут Анна Леонидовна. Садитесь, пожалуйста.
Я смотрела на детей. Дети они или уже не дети? Одиннадцатый класс. Не думала, что именно с таких учеников начнется моя жизнь и работа в школе. Мне сказали, что это экспериментальный класс – русский и литература у них в полном объеме, не делятся по профилям. Делится история и физика. Сейчас передо мной сидел весь одиннадцатый.
– Садитесь… – от растерянности повторила я.
Кто-то, собственно, и не вставал. Сидел, развалясь, и разглядывал меня. Кто-то не сел. Стояли задом, вполоборота, общались, что-то друг другу показывали. Один пошел к двери.
– Ты, прости, куда идешь? – поинтересовалась я.
Мальчик-дядя, не обернувшись, проговорил:
– Отвали.
– Не обращайте внимания! – красивая девушка, сидящая на второй парте, громко и уверенно обратилась ко мне. – Он урод.
Урод, уже открывший дверь, обернулся на девушку и выплюнул грязное словцо. Та даже не шелохнулась, не ответила.
– Ignore, это правильно, – заметила я и увидела интерес сразу на нескольких лицах.
– Я не понял, у нас какой сейчас урок? – проговорил кто-то с задней парты. И нарочито громко зевнул.
– Русский, Громовский! Проснись, – сказала, не оборачиваясь, всё та же красивая девушка. – А действительно, почему ignore, а не «игнорируй»? Это не одно и то же?
– Нет, – улыбнулась я. – В русском «игнорировать» есть