из автобуса и ступил на землю Парижа, известную ему покрытою французской литературой, картинами, песнями, Наполеоном, Эйфелевой башней. И вот этого нет, открылась земля. Улица круто вверх вела к храму и Монмартру. Поднявшись, осмотрелся и замер над лежащей перед ним панорамой Парижа с охватом в сто восемьдесят градусов. Было пасмурно, свежо и дул холодный ветер, заставляя поеживаться, сжимаясь, но не отвлекая от обозрения бесконечной простирающейся до горизонта городской панорамы. Взгляд скользил по крышам. И только соборы и небоскребы позволяли заглянуть в окна.
Приступило желание, и Слава стал искать глазами вывеску с WC. Наконец, увидел и обрадованно быстрым шагом направился по указателю. Подошел, но был разочарован – закрыт. Хватило терпения вчитаться в объявление на французском, из которого разобрал одно слово ferme и цифры. Ждать предстояло до десяти. Пришлось оставить панораму и искать укромное местечко. Плато горы, на которой находился Слава, обрамляла метровой высоты отлитая цветами чугунная ограда, а за нею ниже простирался невысокий кустарник. В голову пришло воспоминание о прочитанное в книге японского автора «Путешествие вниз по Франции». Он посетил Париж и, вспоминая о запахах Парижа, он называет запахи круассонов, кофе, жареных каштанов, Щанель Nr.5 и задает себе вопрос: –Чем же пахнет Париж? Отметает названные и заявляет, что основной запах Парижа – это запах мочи в телефонных будках и подъездах домов, а Слава добавляет – И кустарника на склонах Монмартра.
Когда вернулся, и рейс на Ригу подошел. Прощай терзания! Тяжелые воспоминания о том визите остались навсегда, и при каждом подходящем случае Слава спрашивал себя:
– Чем же он так нелюбим Лизочкой? Может быть, и другие примеры будут, и он поймет, что он нелюбим всем человечеством, с представителями которого сталкивает его жизнь? Не изверг ли я рода человеческого? Но подобного с Лизочкой все не встречалось никогда. А случалось напротив – он был обласкан.
В зимний воскресный день Слава возвращался из леса после лыжного пробега.
Бегом по асфальту перед потоком машин пересек шоссе и катился с маленького пригорка, резко вдруг затормозив, т.к. путь пересекал мальчик, скользивший животом на картонном листе по ледяному склону. Этот склон под самым домом был любим многими поколениями детворы зимой. Они выкатывали его ногами, пальто, куртками, санками, картонными листами. Обливали водой, когда он лысел до земли, и снова он годился хоть для одного, хоть для нескольких, скользящих паровозиком. Слава пропустил малыша, прошел дальше, но остановился посмотреть на следующего лихача, скользившего стоя на ботинках. Внизу стояли рядом два мальчика. Один спросил Славу:
–Какие у вас лыжи? Деревянные или пластмассовые?
– Пластиковые.
– А нужно их смазывать?
– И, да и нет. Иногда смазываю.
– А есть у них желобок?
– Есть, – ответил и поднял лыжу, показывая.
– Хорошие лыжи у вас.
– Да и мне нравятся, – ответил Слава и сделал