«регуляр» кофе:
– I do not want to be intruder in your life, but… Would you be indulge…* (*Я не хотел бы врываться в Вашу жизнь, но… Не могли бы Вы быть столь любез…)
Тут я трогаю его сзади за плечо:
– Майкл! Добрый вечер, Майкл!
Испуганные глаза (из-за очков) цвета морской незагрязненной волны.
И вот его последние слова:
– Ах… А мой отлет был отложен, потому что компания внезапно уволила нового сотрудника, и теперь я улетаю завтра рано утрм, что ж, мне выходить, было приятно… ехать в одном вагоне…
– Да-да, – мужественно поддержала я разговор, – и мне тоже, было приятно… в одном вагоне… Тем более, что в разные направления…
Поезд тронулся. Он махнул рукой с платформы. Таким и запомнился.
Блондинка в черном берете достала из кармана пальто упаковочку из двух таблеток «Тайленола», от головной боли. Я подумала тогда:
«Некоторым коммивояжерам не обязательно уезжать из Нью-Йорка.»
С той поры он не звонит мне, – тщетно ждать по воскресеньям двенадцати тридцати. Скрежет автомобиля… Противопожарная сирена… Лай потерявшейся собаки… Да мало ли, – все, кроме его милого, чуть сопливого голоса…
Февраль. Между тем близилась выставка Салона Независимых в Париже. Полгода как мы переписывались с Йоко, японской подругой, коллегой по Салону, так же как и я не принимавшей участия в выставках последних шести-семи лет по причине финансовых затруднений. Теперь же решили, списались: примем обе участие, приедем в Париж и увидимся на открытии. Последнее письмо ее кончалось фразой:
«Может быть, если мы все вместе…»
Последняя встреча с Майклом, с этим вкусно пахнущим кофе и «Френч Фрайз» пакетиком…
Что я представлю Салону? Хорошо бы «Русское Поле», но «Русское Поле» отослано Майклу в Канзас в приступе сострадания… То было еще до общения с лающим голосом (жены?)… Мучительно хотелось повидать, хотя бы одним глазком. Прилететь в Канзас, пройти мимо окошек. Приснилось: прилетела в Канзас пройти мимо окошек, и вижу: вход в его терем-резиденцию загорожен отвратительной и нагой, шестнадцатигрудой скульптурной бабой работы Михаила (Майкла, другими словами!) Шемякина, что обычно, наяву, загораживает вход в СоХовскую галерею «Мими Фертц» (а вдруг, оно и есть Мими):
– Хто такая? Што нада?..
Март. Держу в руках старое письмо от него, точнее, открытку с образом Жанны Д'Арк, вложенную в конверт, и с припиской: «Странник – кто доверяет, кто разделяет… Спасибо, Зоя» – Ответ на «Русское Поле». «Странник» – это он. (Я же говорила!) Хотя… Жанна Д'Арк на открытке ужасна, похожа на робота, в боевом неудобном костюме, с затянутой талией и с короткой ровной стрижкой под телеведущую Джоан Риверс, только лишённая её, Джоан Риверс, обаяния…
Апрель. Что я представлю Салону?
… В каждом идущем по улице Нью-Йорка высоком мужчине с сумкой через правое плечо (без сумки – тоже) отыскиваю милые черты. Как- то я преследовала шагавшего по Тридцать Четвертой человека в перехваченном в талии пояском плаще болотного цвета, полы которого развевались при ходьбе подобно