И когда мы, наконец, освободились, на путях ещё оставался песок, в котором ещё буксовали колёса – хоть зубами цепляйся.
– А что с лагерем дорожных рабочих?
– Я не взял своего человека. Он надеялся успеть на поезд до Уднаты, и когда я телеграфировал, выяснилось, что он отправился на верблюде до Алис. Он мог пересечь край, так как сбился с обычного пути. Но я телеграфировал констеблю в Алис Спрингс, чтобы арестовать его, окружив убийцу, как только он объявится. Если не погиб в пути.
Он говорил об этом так отчуждённо, что Нэнси пробила дрожь.
– Он ударил своего напарника лопатой по голове, – Может, для него лучше пропасть в пустыне, чем быть пойманным за убийство.
– Наверное… А Вы не останетесь на ланч? – как можно холоднее спросила его Нэнси.
– Нет, нет. Сейчас я загружен срочной бумажной работой. Но если не возражаете, я бы хотел увидеться с Вами вечером после заката.
– Пока что, мы не слишком заняты…
– Значит, жду вас через полчаса. У меня кое-что есть для одной из Вас. Потому я и не приглашаю сестру Стэн.
– Для одной меня?.. – заинтересованно спросила Нэнси, раздумывая, что же это он мог привезти из той мерзкой опустошающей поездки за озеро Эйр? Может, гладкие камушки или набор утвари? В высохших руслах находили рубины. – Эта вещь так тяжела, что у Вас нет её с собой?
– Напротив, легка, как пёрышко, – засмеялся Роберт, – Но хотелось бы вручить это Вам без свидетелей. Только Вам. Вечером увидите.
После раздачи пищи пациентам в полшестого вечера Нэнси умылась и переоделась в прохладную шёлковую бузу с юбкой.
Она предупредила Стэн, что пройдётся до полицейского участка, возьмёт кое-что и скоро вернётся.
Сердце её забилось сильнее, когда она пересекала запылённую полосу, придерживая юбку, проходила она через барханы и высокие макушки пушистых кустиков.
Она находила Роберта Макдональда привлекательным и даже слегка заигрывала с ним, но теперь её что-то настораживало.
Что за подарок он ей приготовил? Неужели кольцо? От таких мыслей девушка смущалась ещё сильнее.
И разом начинала бранить себя за тщеславие.
Макдональду должно быть лет тридцать пять, и вряд ли он холост. К тому же, он ни разу не пытался поцеловать её.
От звука её каблучков звенел весь полицейский участок, и окружной констебль приоткрыл дверь, приветствуя её белозубой улыбкой на загорелом лице:
– Проходите, проходите! Я уж боялся, что вы не зайдёте.
– Я ненадолго. Скоро надо будет помогать Стэн раздать чай.
Тот провёл её в крошечный кабинет, бросил на стол свой отчёт и открыл его.
Потом подошёл к окну, из которого струился луч уходящего солнца и взял что-то цветное, сверкающее, как драгоценность… Пёрышко!
– Это Вам! – и он протянул ей пёрышко, – Это из хвоста какаду красно-чёрной расцветки. Я нашёл его в высохшем русле, поймав