Я следующий.
***
– Как все прошло?
Моя маленькая Лин ставит передо мной кружку горячего чая. Белая нитка заварочного пакетика сразу окрашивается в коричневый. Бумажный ярлычок намок и почти отклеился.
Вечер выдался слишком эмоциональным, чтобы сейчас адекватно соображать. Тяжелая, почти болезненная усталость поселяется во мне паразитом. Может быть, стоит обо всем рассказать Лин, но точно не сейчас.
– Неоднозначно. – Выдавливаю из себя подобие улыбки.
Она стоит рядом, чувствую тепло ее тела. Кончиками пальцев Лин массирует мне голову, взъерошивая волосы. Движения у нее получаются какими-то нервными, частыми, пару раз больно задевает ногтями кожу головы.
– Что-то случилось на вечеринке? – Отрешенный голос, словно этот разговор ей не нужен, словно она где-то далеко в своих мыслях и спрашивает исключительно из вежливости.
Продолжаю подставлять ей голову как кот, которого нужно погладить.
– Тони рассказал о своей молодости, Стиви Лескот пытался соблазнить роскошью, а Томас совсем плох. О чем из этого ты хотела бы…
– Генри, я беременна. – Ее пальцы замирают в моих волосах.
Не успеваю договорить. Не успеваю вообще ничего в этой сраной жизни! Вряд ли Лин хочет узнать мои первые мысли. Судорожно начинаю перебирать все возможные варианты ответа. Паралич сковывает каждую мышцу, мозг отказывается разгоняться. Дерьмо! Нужно что-то сказать.
– Пожалуйста, не молчи. – Она садится напротив меня и накрывает своими руками мои безжизненные ладони. – За сегодня я возненавидела тишину.
– Лин, я… – Растерялся, не готов, не хочу, ошарашен, устал, нужна пауза. – Я не знаю, что сказать…
– Хотя бы скажи, что не исчезнешь из моей жизни! Что будешь со мной! Будешь поддерживать…
Ее умоляющий взгляд без анестезии сверлит во мне дыру размером с материк. Я так был погружен в переживания этого вечера, что не заметил опухших и покрасневших от слез глаз. Она превратилась в маленькую девочку, которая ищет защиты у кого-то взрослого. У кого-то сильного и ответственного. Но являюсь ли я таким?
– Да! Конечно, Лин. – Срываюсь с места и крепко прижимаю к себе. – Обещаю!
– Помнишь, мы договаривались бороться? – Она смотрит на меня снизу вверх зарёванными большими глазами, смотрит с надеждой. – Ты обещал… Твой день рождения…
– Да, я помню, любовь моя. – Продолжаю прижимать ее к себе, нежно целую голову, волосы пахнут шампунем и чем-то съедобным.
Я не забыл. Слишком хорошо помню все, хотя был тогда пьян. В тот вечер мы сильно напились, четыре или пять бутылок дешевого вина на двоих. Месяц назад, в мой двадцать пятый день рождения. Тогда для меня начался обратный отсчет – пять лет, чтобы пройти CHILDFREE. Она мне тогда сказала, что теперь я ее понимаю. Лин как-то почувствовала это по взгляду. Как будто он стал печальнее. Тогда мы пили, закусывая поцелуями. Дико, страстно и больно прикусывая губы. Провожали наше беззаботное детство. Мы фантазировали, что будем сопротивляться