Это значит, по низу рынка. Ты говоришь сейчас – «я согласен на худшее»! А себе врёшь, что любое. Урод ты, импотент или кто?
– Не уверен, что шибко лучше.
– Не уверен? Бывает! Но снимаешь мерки, считай принял судьбу. – сказал Максим. – Да, когда жизнь отшлёпала – вешают нос. Повесить нос даже логично. А пусть ты дурак! А ты наоборот! Завтра воскресенье. Сходи в центр и подкати к самой роскошной девоньке, будто у тебя лучше всех. Что теряешь?
– Зачем?! Это закончится понятно…
– Никакого унижения. Любой отказ – уже внимание. Парень во внимании красивых женщин – уже не тот, что «я согласен на худшее», а? Пусть и таком! Но внутренне ты всё поймёшь и засмеёшься! – говорил Максим. – А вдруг не отказ? С первого раза невозможно, ты не маэстро. А в десяти? В десяти возможно или нет? Отвечай…
– Возможно, наверно.
– То-то! Давай, старик! Не дуркуй. Держу за тебя кулачки. У тебя неделя. Если не пустишь нам слюну, ставишь поляну. По рукам?
– Чёрт с тобой! – ответил Гриша, будто с горки сиганул.
Они закрепили пари, и все втроём крепко ударились кружками. У всех будто ни с чего поднялось настроение. Стоял вечер, но на улице было ещё светло. В тот же час Гриша создал в списке контактов папку – «женщины».
V.
Впрочем, на день следующий Гриша решил никуда пока не спешить. Времени – целая неделя. И вместо сафари он поехал встретиться со своим хорошим приятелем, Асланом. Они не виделись иной раз месяцами. Однако, встретившись, выходили на общий язык моментально.
Это был молодой парень ростом почти два метра и атлетичного сложения, с тонкими и лёгкими, птичьми костями. Несмотря, что он был высок и казался широк, весу в нём не набегало и 75-и килограмм. Играли, конечно, и тоненькие ножки. Стрижен под машинку, обородевший. Анекдотическое сочетание хамства и лёгкой формы синдрома Турретта. Игривое желание разобраться со всеми и каждым. У Аслана чаще тик, но доходило и до выкрика. Проявлялось это редко, обычно он ругался от души. Когда назревал очередной конфликт, он говорил, любя:
– Проблемки…
Чем занимался Аслан и ради чего жил – было объято мраком тайны. Или, скорее, деревенским туманом. Чтобы не ржаветь день ото дня, Аслан выходил на улицу и вёл себя вредно. Не упускал ни единой возможности вступить в доказательный разговор с незнакомыми людьми. Любимый конфликт Аслана – в дверях. Мало кто знает о правиле этикета «сначала выходят, потом заходят».
Если Аслан бывал в центре города, то обязательно ходил теми маршрутами, где на тротуары чаще всего влезал автомобилист. Когда он тормозил собой очередного нарушителя, то отчитывал его, кроме прочего, за стариков и женщин с детьми, на которых ему самому было насрать. Угрожали ему постоянно, тем не менее, жил он, здравствуя, и скучал от своего замечательного, беззаботного здоровья. Затормозив однажды тротуарщика, он начал:
– Тебе на тротуаре не место.
– Слышь. – отозвалась жертва. – Ты зато, смотрю,