видала Василия Ивановича, когда уходила. Поздоровались крепко, как-то значительно. Вид у него – хороший, довольный… Понять не могу260: одно только оправдывает его – говорят, у нее там есть кто-то… близкий… Иначе – это было бы ужасно… И ее я не понимаю – ну как можно, как можно любить кого-то после Василия Ивановича… Как может быть другой такой, как он… Нет, у природы не бывает повторений…
Он – единственный…
Сегодня поговорили с Василием Ивановичем только после III акта, и то о деле, хотя он почему-то все время держал меня за руку, ни к селу ни к городу.
В это время как раз расходился народ со сцены, и все это видели. Неприятно… хотя, впрочем, все равно.
Перед 4 актом он говорил со Стаховой, а перед выходом подошел к лестнице и спрашив[ает]: «Алиса еще не ушла Георгиевна?» Потом взял меня крепко, крепко за руку и помог подняться… Вид у него веселый и беззаботный.
Боже мой, Боже мой, все-таки – странно.
Сегодня было заседание относительно школы. Окончательно ничего еще не выяснено. Но намечено так: мне – Лель, водевиль, Раутенделейн261. Я довольна. Только вот не знаю, с кем придется заниматься. Господи, как хотелось бы с Владимиром Ивановичем [Немировичем-Данченко] – ужасно!
Но, кажется, он сам не будет…
Много еще всяких перипетий и скандалов предстоит с этими отрывками. Коренева уже начала выставлять всякие претензии, вообще неладно что-то очень…
Василия Ивановича видела мельком только вечером. Днем его не было. Репетировали I акт, а он занят во II. Увижу только послезавтра.
Скверно на душе… Настроение проклятое: сегодня Лаврентьевский спектакль262– будут читать Нина Николаевна [Литовцева], Мария Николаевна [Германова], Василий Иванович, Москвин – и не пришлось попасть… Ужасно досадно. Главным образом, конечно, из‐за Василия Ивановича. Завтра не придется опять увидать его. Скучно.
Завтра будет урок с Марией Николаевной, у нее на дому. «Мертвый город»263.
Выйдет ли что, а интересно страшно…
Долго не писала – некогда… Работы много – занимаюсь водевилем и «Мертвым городом». С понедельника начну Раутенделейн. Дела много… очень…
Страшно волнуюсь за отрывки. Пойдут на IV неделе поста. Господи! Какое огромное значение они будут иметь для меня! Страшно подумать…
Василия Ивановича вижу теперь страшно редко и очень мельком. Не могу понять почему – но он так отдалился от меня последнее время, опять такой стал чужой, такой недосягаемый…
Боже мой, Боже мой, я до отчаянья люблю его!
Вахтанг [Мчеделов] недавно все убеждал меня, что Василий Иванович меня любит – глубоко и серьезно. Но я теперь не верю… Почему он такой равнодушный последнее