в кладовке редкостный зелёный,
Заварим по-башкирски: с молоком.
Присядем под торшером за столом… Но
Ты с этим странным миром не знаком.
Ты думал, что беспечная богема,
К которой, может, я принадлежу,
Творит, купаясь в роскоши. Да где нам?
Добротный, прочный, праздничный ажур
Куёт мороз для украшенья окон,
Трещат самопожертвенно дрова.
Зато мне есть о чём поведать строкам.
И потому-то я теперь жива…
«Тем, кто мыслит и жаждет вдруг…»
Тем, кто мыслит и жаждет вдруг,
Постоянно стремясь куда-то,
Не вписаться в досужий круг
Деревянного циферблата.
Вольной птице – всегда скучать
В разлиновке унылых суток.
Вместо строчек – опять печать.
Время – тяжесть, что я несу, так
И не свыкшись. Не пункта, нет —
А пути лишь могли найти мы.
Три десятка коротких лет
Миновали необратимо.
Если скажешь: «Поэт – фразёр», —
Я отвечу: увы, нередко.
Как настырно в углу грызёт
Прутья крыса – на то и клетка.
Стрелки бьются за кругом круг,
Льётся струйка песчинок, но не
Виден стык. Привыкай, мой друг,
Просыпаться под Альбинони…
«В той стране, где всегда сентябри…»
В той стране, где всегда сентябри,
Где прогулки по паркам сырым,
Терпкость «Sancho Garces», мягкость «Бри»
(Обожаю вино и сыры),
Где – всего лишь останься ничьей,
От игры и тщеты отстранись —
Апельсиновый отблеск свечей,
Жаркий шелест заветных страниц,
Где всегда благосклонна судьба
К праздным странникам слов или снов
То булгаковских лун и собак,
То есенинских кычущих сов,
Где качели скрипят под окном
И уснуть не дают, но покой —
Откровение о неземном —
Достигается лёгкой строкой.
Кофе с мёдом и сливками. Семь.
Внешний мир заступает в права.
Поселиться бы нам насовсем
В той стране, где дожди и листва…
«Ты разве против?..»
Ты разве против?
Пускай, сверкая, бежит строка.
Побольше кофе,
Поменьше мёда и молока.
Ты не слабак, а
Попутчик узкой судьбы-реки.
Твоя собака
Так любит крошки с твоей руки.
Стол, лампа, полка,
Уютный домик, тенистый сад.
Густая чёлка,
И серьги-совы до плеч висят.
На этом фото
Ты странник – ищешь душе покой.
Подскажет что-то,
Что, впрочем, будешь всегда такой.
Париж, Ивáнов,
«На что мне люди?» – бравада: ты
Конец