выбрал камень, который смог только приподнять. А хозяин камень поднял и перекинул через изгородь.
— Этого человека кормили божьим хлебом! — заметил Мадис.
Теперь Андрес, в свою очередь, выбрал камень, который едва мог приподнять. Мадис пыхтел над ним долго-долго, но так и не смог оторвать его от земли.
— Ты для Пеару — сосед подходящий, — сказал Мадис и отошел от камня.
— Я посильнее его буду?
— Куда сильнее. Я не поверил бы. Ведь и у меня как будто силы немало, и не очень я стар, а куда мне до тебя.
Они отправились дальше. Немного погодя Мадис сказал:
— А все-таки хлопот у тебя с ним будет порядком, одной силой тут не возьмешь.
Хозяин понял и ответил:
— Ну что! Человек – это человек, а межевой камень — это камень.
— Правильно, хозяин: человек — это человек, а камень — это камень, — повторил Мадис, но так, словно вовсе не считал это истиной, и сплюнул сквозь зубы.
4 Постолы — лапти из недубленой кожи.
5 «Душами» называли батрачек, которых крестьянин, арендовавший у помещика землю, посылал отрабатывать барщину в имении.
6 Опман — управляющий на помещичьей мызе.
III
И начался труд, бесконечный труд… Начался труд, которого должно было хватить и на следующее поколение. Ведь хозяин, хоть и женился всего каких-нибудь два месяца назад, уже думал о будущем поколении; смысл женитьбы он видел прежде всего в детях. Стоило ли селиться на Варгамяэ с мыслью, что после тебя здесь будут жить совсем чужие люди? Нет, с такими мыслями можно было бы селиться где угодно, только не на Варгамяэ. Андрес чувствовал — приобретенный участок земли налагает обязанности, которых не сбросишь, если ты честный человек.
Андрес с радостью купил бы все Варгамяэ и жил бы себе здесь, точно князь, но другой человек опередил его, купив уже раньше вторую усадьбу. Тагапереский Пеару приехал из Тухалепа, более глухого, упрятанного за болотами места, чем Варгамяэ. Он всегда говорил, что ушел от волков к людям. Андрес, наоборот, мог бы сказать, что от людей попал к волкам, ведь он был родом из сухих мест. Однако он этого не говорил, потому что считал, что везде живут люди — и близ шоссейных дорог, и за болотными гатями.
С тех пор как Андрес впервые побывал на Варгамяэ, одна мысль неотступно сверлила его мозг: а что, если когда-нибудь все Варгамяэ станет его собственностью, собственностью его детей? Может быть, под влиянием этой навязчивой мысли Андрес и остановил свой выбор именно на Варгамяэ. Помог в этом и хундипалуский Тийт, живший еще дальше, за болотами, по ту сторону реки, — жил он на своем холме один и делал там все, что ему заблагорассудится. Здесь Андрес с ним и встретился, и Тийт сумел так все расписать, что Андрес остановился на Варгамяэ.
На первых порах Андресу пришлось отогнать от себя все мысли о будущем: потянулись серые будни. Все постройки, начиная с жилого дома и кончая скотным двором, оказались запущенными, заброшенными. Хуже всего обстояло дело с горницами7 — в них