взяв двумя пальчиками за борт пиджака, не- много потянула на себя, стала на цыпочки и чмокнула в щёку. После лукаво глянула прямо в глаза и тихо сказала:
– Ну, и что мы молчим?.. или пока шёл сюда по дороге забыл? Какой-то вы, Пётр Леонтьевич, другими стали: тогда в тот вечер вы были словно шаловливый юноша от школьной парты. Потря- сающая ночь получилась! Неправда ли? Так зачем же печалить- ся?
– Нина, понимаешь, я два дня думал и принял решение – пере- бирайся ко мне, так будет лучше.
– Ой-ё-ё-й!.. куда это к тебе?.. а жену свою куда денешь?.. в
подпол спрячешь или в жёлтый дом отправишь?! Не хотите же вы, Пётр Леонтьевич, сказать, что смотрю я на вас, а вы такой ухоженный и отглаженный до блеска, и жены у вас нету?..
– Нет у меня жены! Была, но умерла… давно уже, ещё в два- дцать втором, когда тиф по городу гулял. С тех пор так и живу сам.
– Надо же!.. мне в очередной раз повезло и снова козырная карта выпала, прямо в руки свалилась, – сказала Нина и при
этом, на какое-то время умолкнув, задумалась, встрепенувшись, заулыбалась и весело продолжила, – поклонник руку и сердце мне предлагает да ещё из благородных – это ли не фарт?! Об
этом только в книжках пишут, а в жизни, если и случается, то чаще врут.
– Да никакой я не благородный! – коммерсант, и то бывший.
Теперь-то при классовой вражде до крови, кому это надо?!
– Скромность то, какая!.. никогда бы не подумала, что такой видный и славный мужчина, а живёт в одиночестве. Посторони- тесь, пожалуйста, Пётр Леонтьевич, я дверь открою: войдём в мою как вы сказали, – собачью конуру и продолжим беседу.
В тот же день, на улице Пушкинской, когда за окном ещё было светло: заперев изнутри двери и задёрнув занавески, чтобы
ненароком кто из квартирантов не попытался вломиться, укла- лись оба в мягкую широкую кровать уже в доме Петра Леонтье- вича, ибо терпеть нахлынувшие чувства он уже был не в состоя- нии. Любовная идиллия со страстями и преклонениями: как
неожиданно и случайно начавшись, так, словно гром небесный, оборвалась минуя один месяц и три дня. Пётр Леонтьевич вы-
считал после вплоть до часа. Нина, днями пропадая неизвестно где в одну из ночей совсем домой спать не пришла: и это было только начало. Теперь Пётр Леонтьевич, перебирая в памяти детали знакомства с этой Ниной, вспоминал тот вечер с боль-
шим сожалением: «А как обнимались и целовались, уткнувшись лбами, друг в друга, будто дети какие!..Придёт домой – выяснять отношения не стану, потому что сам виноват, смалодушничал тогда! Чужие мы с ней- чужие! Как случайно встретились на ноч- ной тёмной улице, такой мрачной, тёмной и жизнь дальше по- шла. Девушка она конечно при всём при этом, но не для меня!
Как подумаю, что она в эту минуту с кем-то в постели лежит, а то и под ним… – удавил бы, стерву!.. зато потом душа бы стала спо- койна. Спрашивается и где её носит ночами?!..». После этого
ещё сутки Нину прождал Петр Леонтьевич,