орать!.. рты поразевали, – грубо прервала Лида подруг,
– без ваших советов как-нибудь обойдусь! Пусть чешет, козлина деревенская, пощупаем ещё пёрышки ему. Гляди и поумнеет. А вы, чувырлы, ни гу-гу, чтобы ни одна, падла, не унюхала, иначе рот на жопу натяну, а в щелки между ног – по квачу вставлю! По- том скажу, что от рождения так было. Поняли, что я сказала?!
Повторять сто раз не буду!..
– Лидочка, что ты нас учишь! Не первый день по помойкам ша- таемся, всё будет, как ты скажешь. Помнишь того, мудило, ещё в детдоме, которого в последний момент откуда-то привезли?..
Его Шурка-Косая в два дня сломала. После шёлковый стал, на
поворотах ей каблуки поворачивал, а мы через неделю уехали.
– Ты, соска рыжая, меня с Шурой-Косой не ровняй! – с ненави- стью глядя на девушку, выкрикнула Лида, – и Костю к тому заху- далому фраеру не причисляй – это ниже всякой последней сту- пеньки в подвал! К тому же он не с блатных, чтобы с ним так по- ступать, к нему иные дорожки будем искать. Вобщем так, шма-
ры-казённые, у меня на душе сейчас не до вас, будто туда говна наложили. Сваливайте, куда глаза глядят, и сигарет принесите.
– Принесём, мигом сейчас, Лидочка, принесём. Я видела в ок- но: он там, в беседке сидит, может, что передать от тебя?
– Ты, полоумная, рот закрой! Чего передать, ты сама-то поду- май?! Передать, что он мною свою задницу подтёр, так он и сам о том знает. Или пусть вернётся назад и снова проделает то же
самое, а?.. Вот недоделанные дуры! Какими были в детдоме, ни на грамм не поумнели, такими и подохните под забором.
– Лидочка, – снова обратилась к ней длинная как оглобля, ры- жая с конопушками по всему лицу, – мы же тебе добра хотим, а ты злишься. Хочешь, щас возьму вот тот графин на столе, подой- ду к нему сзади и шарахну по голове, хочешь?..
– Я тебе шарахну!.. дура набитая, по колонии затосковала?!
Попадёшь, не переживай!.. туда дорога шире нету. Вы хоть знае- те о том, что те девчата, которые раньше на два года нас отча- лили половина за высоким забором сидят?! Вот скоро и ты, Машка, к ним в компанию присобачишься. Всё! идите, идите, видеть вас уже не могу!.. и голова раскалывается.
Подруги, удаляясь на цыпочках, со страхом в глазах, продолжая оглядываться на Лидку-хозяйку-паханшу, тихо прикрыв за собою дверь, растаяли в коридоре. Направляясь в сторону лестницы, тихо вели разговор. Больше говорила всё та же рыженькая Ма- ша с конопушками до самого носа:
– Я вам, девочки, так скажу, что добром это не кончится. Раз
Лидка в таком говняном состоянии, она может и парня зарезать. Помните, был у нас такой случай, когда мы ещё, кажись, в пятом классе учились?..
– Так, то же было совсем другое дело, – перебила Машу худая высокая блондинка, – он же её изнасиловал и всё там ей порвал, она потом в больничке лежала. Когда выпустили из больнички, отправилась на кухню, там взяла ножик и в полотенце заверну- ла. Пришла на следующий урок,