утехи, в ближайшие дни Косте вышел боком, как и предрекала Лидка, провожая его. Вы-
рвавшись из комнаты Лидки, Костя спустился по лестнице вниз и сразу у входа уселся в пустующую на ту минуту беседку. На его
лице отражалась бледность, как и внутри всё клокотало, сидел, откинув руки на загородку, и переваривал те оскорбления, кото- рые адресованы были ему минуты назад. Как змеиное жало всё это ранило и унижало его самолюбие. «Маменькиным сыноч- ком и паинькой обозвала!.. Вот, замухрышка, – кошёлка и под-
стилка всеобщая!.. Да знала бы ты, что я давным-давно не маль- чик! Улечься с тобою в кровать?.. а как потом домой возвра- щаться? Ларисе, конечно не расскажешь про такое дерьмо, но я- то всё равно буду знать!.. Нет, это на это не меняют! После му-
читься будешь, сам себя возненавидишь! Это равносильно тому, а вернее, похоже, если бы, к примеру, мне золотые часы с таким же браслетом в подарок вдруг преподнесли, а я их взял и поме- нял на детскую свистульку. Часы, да ещё золотые к нему золотой браслет – это моя Лариса, куда уж тут думать об обмене. С Лид- кой тесную связь устроить – это что те часы потерять. Золотые
часы – это вещь! Пришёл домой, надел на руку, душа поёт и ра- дуется. В гости в них сходил, сам любуешься, пусть и другим за- видно будет. Вернулся домой, снял с руки и в сервант положил от лишнего глаза. А свистулька что?.. разве то музыка? Посви-
стел и выбросил от злости, и тут же ногой наступил – одна крош- ка осталась! Нет. Лидка всё-таки и на свистульку не тянет. Она, скорее всего, старый засаленный и весь порванный кожаный ремешок от каких-то дешёвых часов. А и правда, надо крепко
подумать, как от неё отвязаться?.. Может и правда встать на лыжи и домой прямо за ветром?.. Дома мать разорётся, – бросил учиться, следом тюрьма!.. Ладно, потерпим ещё немного, может быть, что переменится. А та полоумная беспризорница, сколько б ни бегала – пустое это занятие, хотя немного и жаль её…».
Фрагмент из трагедии Шекспира «Гамлет».
Родители Константина проживали в селе, которое расположено было на высоком берегу речки Кагальник, всего в восьми кило- метрах от города Азова. Село это имело два названия, как и все ближайшие деревни в округе: одно официальное, которое зна-
чится на табличке при въезде и которое упоминали только в особых случаях: к примеру: в паспортном столе, а пользовались названием народным, тем названием, что ближе сердцу и для всех известно. Называлось село – Пелёнкино: притом с пристав- кой – «Верхняя», потому как в полутора километрах от этой де- ревни ещё была и «Нижняя». «Верхняя», вероятно, по причине высокого бугра, где место себе она выбрала для поселения, а
«Нижняя» располагалась среди плавней, озерков и речушек вся- ких, но обе деревни стояли на берегу речки Кагальник. Между
этими двумя сёлами, немного в стороне, словно для того чтобы жителям двух деревень не обидно было тянулось узкой полосой подобие турецкой кривой сабли