на фронт. Он знал, что, вернувшись туда, погибнет. Он вежливо слушал девушек, пока они описывали ему свои повседневные занятия, показывали вязание – они перешли с одеял для бельгийцев на носки для солдат. Нелл рассказала про свою новую работу, на фабрике солдатского обмундирования, – ее только что сделали бригадиром, потому что у нее есть опыт работы со шляпами, а Лилиан теперь кондуктор в трамвае, и тут Фрэнк поднял брови и воскликнул: «Не может быть!» – потому что не мог представить себе женщину-кондуктора, и Лилиан захихикала. Сестры были слишком живые, и война не смогла проникнуть в разговор – конечно, за исключением того, что Джек здоров и передает привет и что Альберта они совсем не видят, но ему гораздо безопасней за большими пушками в артиллерии, чем было бы в окопах.
Но Рейчел, сидевшая жабой в углу, вдруг заговорила:
– Ужасно, должно быть, в этих окопах.
Фрэнк пожал плечами, улыбнулся и ответил:
– Там не так уж плохо на самом деле, миссис Баркер, – и отхлебнул из чашки с незабудочками.
Большую часть отпуска Фрэнк провел с Нелл, Лилиан или обеими сразу. Он сводил Нелли в мюзик-холл в театр «Эмпайр», а Лилиан повела его на собрание в Образовательное общество, но там говорили о слишком сложных для него вещах. Там были сплошные квакеры, сознательные отказники и социалисты, и все они твердили, что войну надо кончить путем переговоров. Фрэнк решил, что они просто трусы, и был рад, что он в солдатской форме. «Может, тебе не стоит якшаться с такими людьми?» – спросил он у Лилиан на обратном пути, а она только засмеялась, посмотрела на него и воскликнула: «Фрэнк!» Гораздо приятней было, когда они все втроем пошли смотреть «Джейн Шор» в «Новом кинотеатре» на Кони-стрит – он только открылся и оказался просто потрясающим, огромным, с тысячей откидных сидений в зале.
Когда Фрэнку пришла пора возвращаться на фронт, он чувствовал себя еще хуже, чем когда уходил туда первый раз. Ему невыносимо было оставить Нелл и Лилиан.
У Лилиан и Нелл нашлось чем себя занять после отъезда Фрэнка. Они много работали и еще вынуждены были сосуществовать с Рейчел, – впрочем, страх перед цеппелинами был еще хуже Рейчел. Девушки купили в универсальном магазине Лика и Торпа темно-синего холста для окон и фанатично соблюдали правила затемнения, особенно после того, как бедная Минни Хейвис попала под суд за оставленный свет. Том регулярно навещал их, но редко брал с собой молодую жену, Мейбл. Лилиан говорила, что Мейбл – сырая лепешка, но Нелл она нравилась. Кто-то спросил у девушек, не косит ли их брат от фронта, и они возмутились, но Нелл втайне думала, что со стороны Тома это не очень храбро – получить освобождение от армии таким образом. «Неужели недостаточно, что одного брата могут убить?!» – воскликнула Лилиан, а Нелл швырнула в нее подушкой, потому что Альберта никогда, ни за что не могли убить, а говорить такие вещи – значит накликать несчастье. Том помог сестрам повесить на окна холст для затемнения, но осмеял их за то, что они боялись цеппелинов. Впрочем, после того, как