столпах образованности как выше обозначенные. Ведь даже в этих институтах, при всём отвержении снобизма, наука всё же сводится к общим схоластическим правилам и параграфам, и имеет общую для всех и каждого дисциплину, положенную на выверенную и закреплённую доктрину полезности и вредности, как основных колоссов современного миро познания. И при всей важности такого академического знания, знание интуитивное, всегда оставалось для меня наиважнейшей формой познания. Ведь именно на этом познании с древнейших времён, держится действительно глубокое познание мироздания. В институтах и университетах можно много узнать, но нельзя ничего познать. И если вам не претит общение с таким неучем как я, прошу выслушать меня.
Самообразование так же насильственно, молодой человек, с той лишь разницей, что это насилие исходит от самого искателя знаний, он не ищет кнута и пряника вовне, он не перекладывает ответственность за собственное совершенствование на авторитетные головы преподавателей, он проявляет инициативу, и является сам для себя и учеником и преподавателем. И по большому счёту образованность вообще, как и всякое совершенствование, не может обойтись без насилия. Такова природа нашего разума, как и нашего тела. Ну, да я к вашим услугам, у меня есть несколько минут.
Иннокентий Ефремович, как вы считаете, существует ли такая полнота знания, которая могла бы окончательно удовлетворить разум, в его стремлении постичь мир. Может ли быть вообще такое знание, которое охватывало бы собой все стороны мироздания, и тем самым было бы абсолютно законченным и всеобъемлющим?
Иннокентий Ефремович, стоя до этого неподвижно, шагнул в сторону. Он никак не мог понять, что настораживало его в этом человеке, ведь он был в меру приветлив, в меру обходителен, и в меру нагл и самоуверен. Но что-то всё же смущало Иннокентия Ефремовича, в этом незвано ворвавшемся в его кабинет, собеседнике. Только потом, когда молодой человек покинет его кабинет, он поймёт, что причина всему, с одной стороны, сочетание его странного вида одежды, с его совершенно лысой головой. С другой стороны, – несоответствие его пропитанных юношеским максимализмом речей, и умудренного по видимому колоссальным опытом сознания, светящегося из его глаз лучезарным светом.
Вы спрашиваете можно ли достичь того, к чему мы все стремимся, и может ли быть удовлетворён наш разум на ниве рационально-аналитического познания мира? Ведь если мы не в состоянии ни при каких условиях на этой ниве открыть мир до конца, зачем стремится к этому? Так ли я вас понял, молодой человек? Да. Простите за такой изощрённый нигилизм, но для чего вся эта возня, если она никогда не удовлетворит человека? Зачем стремится к тому, что никогда не будет совершено? Если ради самого процесса, который создаёт иллюзию становления и совершенствования, то это так же спорно. Все ваши открытия и изобретения, приносящие мимолётные удовлетворения, все построения, о которых ваш разум забывает, как только они оказываются законченными, –