для всех количестве золота. Зная это, наш царь никогда не скупился на отступные: ни Риму, ни Парфии – во имя благополучия и спокойствия своего народа. Как правило, избегает кровопролития не сильнейший, а мудрейший. Нельзя договориться лишь с дикими племенами, которые не знают, как обращаться с деньгами, например, с дикими кочевниками, которых интересует только скот и сочная трава на ближайшем пастбище.
Давид удивился его логике. У Ашана между тем от долгого говорения пересохло в горле. Он подошел к столу, омыл руки над глубокой умывальной чашей, затем плеснул из узкогорлого кувшина молодого вина в чашу для питья. Хотел было уже поднести ко рту, затем вспомнил о Давиде.
– Хочешь? – предложил вина хозяин своему новому работнику.
– Ага, жарко! – Давид запарился в своей хламиде. Он с удовольствием осушил чашу прохладного густого виноградного сока, чуть тронутого брожением. – Хороший напиток, – поблагодарил он хозяина, возвращая сосуд.
– Ты не омываешь рук перед тем, как принять пищу или выпить благодатного вина из чистого винограда? – Ашан сказал это без злобы.
Давид на миг задумался. Затем вспомнил слова Егише.
– Господь наш Иисус сказал:
«Ничто извне входящее в человека, не может осквернить его. Потому что не в сердце его входит, а в чрево, и выходит вон, чем очищается всякая пища.
Увидев, что мастер не прерывает его, как это нередко случалось в беседе с другими людьми, Давид добавил:
Исходящее из человека оскверняет его. Ибо изнутри, из сердца человеческого, и исходят злые помыслы: прелюбодеяния, убийства, кражи, лихоимство, злоба, коварство, непотребство, завистливое око, богохульство, гордость, безумство, – все это зло извнутрь исходит и оскверняет человека».
Ашан ненадолго задумался над сказанным Давидом.
– Наша религия не позволяет пить и разделять трапезу с иноверцем, – неожиданно произнес он. Давид с удивлением и некоторой опаской посмотрел на хозяина. – Но так может рассуждать лишь тот, кто не знал никаких лишений, – сказал Ашан. – Кого не спасали от верной гибели люди другой веры, даже другого цвета кожи.
Все же немного поколебавшись, хозяин налил себе вина в ту же чашу, из которой пил Давид, и торопливо поднес к губам. Давид бросил взгляд на детей Ашана и увидел, что в их глазах застыл настоящий ужас.
– Прости мою настойчивость, – Давид поспешил сменить тему, – но как же ты все-таки оказался среди римлян?
– Я бежал из плена, – угрюмо ответил Ашан, ставя пустую чашу на стол, – но успел побывать в шкуре раба.
– Сочувствую, – покачал головой Давид. – А что, в твоей стране не держат рабов?
– Здесь нет такого понятия, какой вкладывают в это слово римляне. У нас в некоторых семьях живут некогда плененные воины и женщины. Но с ними не обращаются так жестоко – их не заставляют работать до изнеможения, подгоняя плетью. У нас таких работников принято кормить и давать им отдых. Да, они бывшие враги, но они все же люди! Истинный верующий