Где оно?! – закричала я, сразу вспомнив всё и увидев, что мы находимся в том же самом месте, куда я упала.
– Не бойся, – сказал Рамит, – Оно здесь. Вернее, он здесь. Посмотри!
Мужчины раздвинулись, и я увидела Олега, протягивающего сухарик какому-то маленькому, страшненькому существу. В лунном свете он казался нереальным, как будто телепортированным из какого-то ужастика.
– Это что, детеныш снежного человека, йети?! – в недоумении воскликнула я.
– По всей вероятности, да, – задумчиво ответил Амир, – И очень маленький детеныш. Совсем кроха. Ходить еще толком не умеет.
– На гоблина похож, – без тени иронии сказал Миша.
Малыш с деловым видом откусывал кусочки сухарика и тщательно пережевывал их, не упуская при этом из поля зрения каждого из нас. И как я могла испугаться такого малявки? Мне стало стыдно за свои страхи.
– Бабу, – сказал Амир, – Настоящий бабу («бабу» – ударение на втором слоге – прим. автора).
– Действительно, – улыбнулся Рамит, – Настоящий кхокабабу!
– А что обозначает «бабу»? – поинтересовалась я.
– «Господин», – объяснил Рамит, – У нас в Индии так обращаются к важным людям. Посмотри, с каким деловым видом он ест!
– А «кхокабабу»?
– «Кхокабабу» – «маленький господин».
– Интересное слово, «бабу», – сказала я, – Мне оно напоминает другое слово – «бэйби», «младенец». Он такой маленький, жалкенький!
– Какой он «бэйби»? – не согласился Миша, – Бабуин натуральный! Вы на его морду посмотрите! Уродина!
Олег и Рамит громко рассмеялись. Бабу посмотрел на Мишу внимательным, строгим, немигающим взглядом, словно взывая к его совести. Затем продолжил не торопясь, с расстановкой жевать угощение.
– Для тебя бабуин, а для его мамы он самый красивый! – возмутилась я.
– Не хотел бы я встретиться с его мамой, – мрачно ухмыльнулся Амир.
В резко наступившей тишине слышалось только журчание реки и деловитое посапывание Бабу, занятого разгрызанием сухарика. Зловещая луна ехидно освещала густой кустарник, расползшийся по дну ущелья и скрывающий речушку и Бог знает еще что или кого, и почти отвесную, такую же заросшую скалу за нашими спинами.
– Интересно, а где его мама? – понизив голос почти до шепота, спросил Олег.
– Может, её сожрал тот монстр, наверху? – предположил Миша.
Чудовище, засевшее у монастыря, как будто услышав слова Миши, испустило долгий, протяжный вой, душераздирающими ступенями спустившийся в ущелье и заполнивший его до краев ужасом. Казалось, что кто-то стонет не то от радикулита, не то от смертельной тоски, утолить которую может только чья-то жертва, чья-то хлестающая кровь и разрывающаяся плоть.
Мы все инстинктивно прижались к скале. Рамит подтащил к себе ничего не понимающего, окаменевшего от страха Бабу и сел поплотнее к нам.
«Хорошо, что мы ушли от той палатки, – подумала я, – Место там открытое. Мы видны, как