войска терпели наиболее значительный урон, якобиты были обязаны своим до сих пор не поникшим боевым духом.
Со Старым Борлумом Уильям сошелся еще во Франции. Борлум служил в армии Людовика Четырнадцатого, был принят при дворе, где познакомились, полюбили друг друга и обвенчались Уильям Максвелл и Уинифред Герберт. До утра Уильям пил с приближенными Старого Борлума; впрочем, выпили не столько, да и не в том настроении, что другие участники восстания якобитов. Расположились в рощице, чтобы наблюдать за лагерем англичан.
– Безмозглый осел, чтоб ему провалиться! – высказался о Форстере Старый Борлум. – Трус вроде Мара; от него решительных действий не дождешься. Какого дьявола он не охраняет мост? – Макинтош, изрыгая проклятия, приблизился к Уильяму, который потягивал отнюдь не веселившее его вино. – Вот оно, наше слабое место! Так и знайте, Максвелл, – вот оно! Если англичане перейдут мост, нам конец.
Уильям кивнул. Старый Борлум был совершенно прав.
– По вашему совету мы привлекли людей укреплять город. Они работали целый день. Лорд Дервентуотер даже наградил солдат деньгами для укрепления духа, – произнес Уильям, надеясь уверить Макинтоша в боеготовности якобитов.
– Граф засучив рукава работал наравне со всеми, – вставил кто-то. – Являл собою пример радения и рвения.
Макинтош только хмыкнул.
– А Мар покамест расслабляется в Перте; радуется, что прибыли кланы Фрейзер, Макдональд и Маккензи.
Завтра все решится, думал Уильям. Спать он пошел в овин, к своим солдатам. Поллок начал было протестовать, но Уильям осадил вассала:
– На войне все равны, Поллок. Потому что все проливают кровь.
Утро выдалось промозглое, как и накануне, с той разницей, что не капало сверху. Впрочем, дорога успела раскиснуть. Оставив для своих солдат приказ ежеминутно быть готовыми к выступлению, Уильям стал разыскивать Макинтоша.
Старый Борлум заметил его издали, сплюнул под ноги. Уильям оглядел равнину, где заняла позицию английская армия.
– Вам не кажется, что ваш яркий наряд делает вас очень соблазнительной мишенью? – спросил Уильям, указывая на сине-красно-зеленый тартан Макинтоша.
Старик усмехнулся.
– Действительно, с тем же успехом я мог бы нарисовать мишень на собственной спине – да только я скорее дам вражескому копью пронзить свой тартан, нежели умру на бархатных подушках.
Уильям откашлялся, улыбнулся обезоруживающей улыбкой и выдал:
– Безусловно, горцы всякому внушают страх.
– Мар за неделю получил больше людей, чем состоит в армии Аргайла, а по-прежнему колеблется, – отвечал на комплимент Старый Борлум. – Из-за него мои горцы сложат головы.
– Укрепления надежны со всех четырех сторон, – сказал Уильям.
– Ну так молитесь, мой мальчик, чтобы хватило одной надежности укреплений, – сварливо заметил Старый Борлум, – ибо уже к полудню англичане перейдут мост. Как пить дать, перейдут, попомните мое слово.
Глава